взволнованно спросила я.

— Увидишь, — загадочно подмигнул профессор и вышел из комнаты, оставляя меня в одиночестве.

Мне очень хотелось бы сказать, что я тут же кинулась за ним к выходу, но правда была такова, что руки и ноги не слушались. По телу разлилась какая-то странная вязкось и заторможенность. Со стороны я наверняка напоминала муху, барахтающуюся в сиропе.

Не без труда покрутив головой, заметила белое пятно на полу, около тахты, куда меня положил Блюм. Это, свернувшись клубочком, тихо лежал Эмильен.

— Почему ты не превращаешься? — спросила я, глядя на зверька, но тот в ответ лишь жалобно заскулил.

— Боюсь, он больше никогда не сможет стать человеком, — послышался из-за двери голос Лоренса. — Сила золотой пыли очень велика.

— Странно, мне казалось, что я говорю тихо, — пробормотала я больше себе, чем собеседнику.

— Все довольно просто, — в дверном проеме показалась взлохмаченная голова профессора, он явно переодевался. — Нерушимая сила артефактов. Они позволяют мне слышать все, что здесь происходит.

Спешно нацепив плащ и вооружившись огромным фолиантом, декан Блюм окинул нас с Емелей удовлетворенным взглядом и вежливо сообщил.

— Мне необходимо бежать на лекции, но после них я обязательно вернусь. И не пытайтесь сбежать, вся защита здесь настроена на меня, она не даст вам выйти из комнаты, — участливо посоветовал он. — Счастливого заточения, не скучайте.

Когда декан Блюм окончательно покинул наше общество, не забыв при этом запереть дверь, песец Емеля заметно оживился. Житель этого мира, он был более привычен к магии и ее воздействие на его организм казалось не столь существенным, как на мой. Первым делом он оббежал небольшую комнатку кругом, тщательно обнюхивая стены. В некоторых местах он останавливался, что-то тщательно изучал и снова двигался дальше. Однако, когда осмотр обстановки закончился, Емеля сердито фыркнул и вернулся ко мне на тахту.

— Лоренс был прав, да? Мы не сможем выйти? — разочарованно спросила я.

В ответ песец молча помотал головой.

Я вздохнула и осмотрелась сама. Маленькая темная комната, аскетично обставлена как старая кладовая, серые глухие стены без окон уходили высоко под самую крышу.

— Похоже на башню, — шепнула я и тут же получила белой лапой по губам.

— Эй! Прекрати! — шикнула на песца, за что снова получила.

Обиженно засопев, я отвернулась, потирая оцарапанную когтем скулу. Песец тут же приподнялся на задних лапах и, ткнувшись в меня мордочкой, ласково лизнул в щеку. Затем демонстративно поднял лапу и приложил ее к моим губам. Убедившись, что я молчу он снова сел на место, обернулся к двери и медленно повел ушами.

До меня, наконец-то, дошло.

«Молчи и помни, что он нас слышит», — пытался сказать мне Емеля.

«Поняла», — кивнула я и театрально закатила глаза.

Всегда мечтала сыграть с песцом в «крокодила».

Глава 24. Труднопроходимое положение

Мы просидели не шевелясь некоторое время. Груз осознания бедственности положения давил на психику, вгоняя в апатию. В попытке найти утешение и утешить самой, я взяла песца на ручки, и почесывая за ушком тихо приговаривала:

— Ничего, даже если ты останешься таким на всю жизнь, я все равно буду тебя любить.

Это не было признание женщины, влюбленной в мужчину, скорее уж снисходительная ласка хозяйки ее непутевому дворовому коту. Мол, я тебя не выкину даже если ты блохастый и с глистами. Емеле такое утешение почему-то не понравилось. Он презрительно фыркнул и демонстративно спрыгнул с моих коленей.

— Ну и пожалуйста, — пробубнила я не заботясь о том, что кто-то меня услышит. — И не проси у меня помощи, я тебе блох вычесывать не буду!

Песец обернулся, многозначительно тявкнул и тут же плюхнулся без чувств.

«Неужели я довела Эмильена до обморока?!» — с ужасом пронеслось в моей голове. Но тот неожиданно бодро встал, посмотрел на меня и снова плюхнулся на бок, имитируя сердечный приступ.

Не понимаю, он что мне тут ласты склеить собирается? Нашел время.

Лис между тем не сдавался. Снова поднявшись на ноги, точнее лапы, выжидающе посмотрел на меня и откинулся на спину.

Ну помирает же, не иначе.

Тут до меня дошло и я расплылась в понятливой улыбке. Емеля пытается сказать, что нам может помочь некромант. Точно, нужно сообщить Ярго, что мы попали в беду.

Вот только как это сделать?

Я принялась осматриваться вокруг и неожиданно отметила про себя, что для такого маленького глухого закутка здесь довольно свежо. Значит где-то наверняка есть вентиляционное отверстие.

И о, счастье!

Среди каменной кладки виднелась небольшая расщелина. Ее было недостаточно, чтобы можно было помышлять о побеге или хотя бы даже просунуть руку, а вот песцовый хвостик запросто! Нужно только придумать как передать сообщение, чтобы Ярго догадался.

К сожалению, профессор Блюм оказался очень нелюбезным и негостеприимным хозяином и не оставил в запертой каморке бумаги и чернил. Так что мне пришлось соображать на ходу.

Нужно было раздобыть клочок светлой материи, да не абы какой, а чтобы можно было его использовать как холст, и он сразу привлек бы внимание. Для этой цели прекрасно подошел мой свежестиранный белоснежный бюстгалтер.

Выражение песцовой морды было бесценно, когда я молча начала раздеваться. Он подошел поближе к кровати и, склонив голову набок, принялся с интересом наблюдать. Так сказать, занял место в первом ряду и пару раз даже облизнулся.

Прости, приятель! Пока ты на четырех лапах, максимум что тебе светит — это почесать за ухом.

когда импровизированный холст был готов, я снова задумалась. Теперь нам требовались чернила. Вздохнув, я сунула ладонь прямо под нос песцу и жестами показала, что нужно укусить. Тот неожиданно живо воспротивился.

Хмуро глядя на артачившегося зверя, я продолжала молча настаивать. Да, это больно и не гигиенично, но кровь — единственный материал, который нам сейчас доступен.

Был, правда, вариант менее болезненный и более ароматный, но сомневаюсь, что Ярго бы его оценил. Да и сидеть потом в загаженной песцом комнате тоже сомнительное удовольствие. Не говоря уже о том, что Емеля вряд ли бы вообще на это согласился.

Упрямо игнорируя мою протянутую руку, лис неожиданно сунул в пасть собственную лапу и кусал до тех пор, пока с мягких темных подушечек не закапала теплая густая кровь. Теперь необходимо было оставить четкое послание.

Писать о том, что нас похитили и держат взаперти слишком громоздко. Да и на это просто не хватит ткани. Увы, я не могу похвастать выдающимися достоинствами, так что мой скромный второй размер просто не даст нам разгуляться.

Спустя несколько минут размышлений, на белоснежной ткани возникла зловещая кровавая надпись: «Ярго,