Руководитель операции обезврежен, сейчас дочищаем мелких исполнителей. Уверяю вас, к завтрашнему утру это небольшое происшествие станет достоянием истории. То самой, даже о существовании которой известно весьма ограниченному кругу лиц.

— Кто вы?

— Об этом в самую последнюю очередь. Пока речь идёт об офицере спецслужбы, который решил обыграть чрезвычайную ситуацию в политических целях своей группировки. Трудно спорить с очевидным: под угрозой масштабной катастрофы думать о выборах — просто преступная халатность. Группировка СБП решила убить разом двух зайцев. Избежать позора перевыборов полуразложившегося Ельцина, но при этом обеспечить себе полный контроль за «телом». Введение чрезвычайного положения под угрозой теракта — это прекрасный ход. Но… В критический момент появляются из тени странные фигуры и переламывают партию в свою пользу. Вам назвать фамилии?

— Давайте, если вы уж такой осведомлённый!

— Назову одну. Салин Виктор Николаевич, функционер фонда «Новая политика», в недавнем прошлом работник Комитета партийного контроля. Партийной контрразведки, если быть точным. Он только что встретился с шефом СБП и попросту сломал его через колено. Что-что, а Салин это умеет. На планах объявления ЧП в городе и стране поставлен крест. На карьере и жизни офицера, инициировавшего интригу, так же поставлен крест. Это условия агремана.

Сквозь поредевшие потоки воды из темноты проступили огоньки микрорайона, до которого не дотянул Борис Михайлович.

— Но вас это не должно волновать.

— Это почему же?

— Полковник Подседерцев только что выпал из окна своей квартиры.

Борис Михайлович заторможено развернулся. И встретился с пронзительным холодным взглядом. Оказалось, что незнакомец довольно пожилой мужчина, высохший лицом и седой, как лунь.

— Вы вправе подъехать к дому и лично убедиться в том, что на лужайке лежит труп мужчины, выпавшего из окна квартиры на двенадцатом этаже. Номер квартиры вам известен. Можете подняться в квартиру и осмотреть место происшествия. Киллер обещал сработать чисто, имитируя самоубийство, но мелкие улики вполне могли остаться. Проверьте, Борис Михайлович. Но, боюсь, в таком случае кто-то поспешит исправить свою ошибку, и мы с вами больше никогда не встретимся.

— Предлагаете поверить вам на слово?

— Зачем же? Предлагаю дожить до утра и прочесть о смерти Подседерцева в газете. Думаю, и об отставке шефа СБП к утру раструбят все СМИ. А как иначе? Ваши конкуренты из лагеря либерал-реформаторов не упустят шанса насмерть затоптать проигравшего и выстроиться в почётном карауле у постели вечно больного президента. Вы знали, что ввязались в игру, где победитель получает все. И проиграли. Пора принимать решение, Борис Михайлович. Иначе его примут за вас. — Незнакомец вскинул острый подбородок. — Итак, вам интересен путь, который я могу вам указать? Или вы пойдёте своим?

— Ха! Мой путь оперся вон туда. — Борис Михайлович кивнул на кювет.

— Ваши слова я должен воспринимать как ответ «да»?

Борис Михайлович помедлил, собираясь с духом.

— Да.

— Вы должны отдавать себе отчёт, что начинается совершенно иная жизнь. И по-прежнему согласны?

— Да.

— Вы должны отдавать себе отчёт, что первая же попытка вернуться в прошлое будет означать немедленную и неминуемую смерть. И по-прежнему согласны?

— Да.

— Да будет так!

Незнакомец достал из кармана конверт. Не распечатывая, протянул Борису Михайловичу.

— Здесь загранпаспорт на новое имя, кредитка и чековая книжка. На счету сто с чем-то тысяч долларов. Там же вы найдёте контракт с Министерством обороны Ирака. Хуссейну сейчас нужны офицеры вашей квалификации. Сумеете самостоятельно добраться до Багдада?

— Да. Только там столько наших спецов, что через день о моем появлении стукнут в Москву.

— Вы окажетесь среди тех, кто тихо ненавидит нынешнюю Москву. Ну и иракские товарищи посодействуют обеспечению вашего инкогнито.

— Насколько я понял, теперь я работаю на вас?

Незнакомец покачал головой.

— Нет, это не вербовка. Никто и никогда на нас не работал. Каждый делает, что должен и на что способен по своей природе. Вы проживёте свою новую жизнь абсолютно самостоятельно, без нашей подсказки и вмешательства. Более того, мы с вами больше никогда не встретимся.

— Тогда зачем это? — Борис Михайлович потряс конвертом.

— Ничего личного. Я структурирую некую ситуацию в отдалённом будущем. В ней потребуется фигура вашего масштаба. В нынешней чрезвычайной ситуации, которая так благополучно разрешилась, вы увидели только то, что могли увидеть — ядерный политический шантаж. Надеюсь, в следующий раз вы извлечёте знания более высокого уровня.

— Довольно странный тип вербовки.

— Вербовка лишает человека свободы воли. А рабу доверять нельзя.

— Я так и не понял, чего вы от меня хотите?

— Оставайтесь самим собой, Борис Михайлович.

Незнакомец взялся за ручку дверцы. Последний раз ощупал лицо Бориса Михайлович своим студёным взглядом.

— Вы так и не представились, — напомнил Борис Михайлович.

— Я — тот, кто указывает путь, — без тени улыбки ответил незнакомец.

И вышел под дождь, не попрощавшись.

* * *

«Д» — 1

17:02

Огнепоклонник

С серых туч брызнуло мелкой моросью.

Борис Хартман, поёжившись, поднял воротник плаща. В кармане мелодично пиликнул мобильный.

Вздохнув, Хартман достал трубку.

— Да.

Выслушав короткое сообщение, он бросил беглый взгляд на пересечение дорожек кладбища.

— Пусть идёт.

Он сунул трубку в карман.

* * *

Странник

Максимов отсчитал третью отвилку и свернул центральной дорожки налево.

Вокруг висела особая, кладбищенская тишина. Мелкие пичуги вспархивали с кустов, сбивая капли с поникших листьев. Небо было ещё стеариново-серым, подсвеченное низком солнцем, а вдоль тропинки уже наливались тёмные вечерние тени.

У могилы с черным обелиском, увенчанным бронзовой звездой, на низкой скамеечке сидел мужчина в плотно запахнутом светлом плаще. Мужчина