Ева направляется к столовой. Передо мной маячит ее покрытая пушком голова. А дочь уже с беспокойным видом озирается по сторонам:

– Их здесь нет.

– Не забывай, у них маленький ребенок, так что, возможно, они еще спят.

– Займи столик, а я пойду, спрошу.

Ко мне подходит пожилая официантка в униформе горчичного цвета. В каждой руке у нее по кофейнику.

– Вы одна?

– Нет, нас двое.

– Хотите пройти в кабину?

– Замечательно.

Официантка ведет меня в кабину, где я сажусь за столик и переворачиваю чашку, чтобы она могла налить кофе. Женщина даже не спрашивает, какой кофе я предпочитаю, с кофеином или без. И так все ясно.

Вскоре появляется Ева. Она так и кипит от ярости.

– Их в отеле нет! – сообщает она, с грохотом шлепаясь на скамью напротив.

– Подожди, не кипятись. Когда они обещали приехать?

– Еще вчера вечером. Они же пропустят испытания по выездке лошадей!

– Вовсе не обязательно. Может быть, они сразу поедут на соревнования, а потом зарегистрируются в отеле. Когда путешествуешь с малышом, могут возникнуть разные осложнения. Они оставили сообщение?

– Нет, – сердито буркает Ева. – А тебе они не звонили?

Я роюсь в сумочке в поисках сотового телефона. Девять звонков без ответа от Дэна и больше ничего.

– Так звонили или нет? – допытывается Ева.

– Нет.

– Тогда почему ты строишь гримасы перед телефоном? – возмущается дочь.

Захлопнув телефон, кладу его обратно в сумочку.

– Просто так. Захотелось.

* * *

На стоянке приходится парковать машину возле самой дороги, а затем пробираться еще через три парковочных площадки, набитых автомобилями различных марок. Возле рядов с трейлерами для транспортировки лошадей и жилыми фургонами рядом с нами останавливается мототележка для перевозки игроков в гольф вместе с экипировкой.

– Ну что, сегодня выступаешь? – обращается к Еве из-под солнцезащитного навеса похожий на гнома человечек.

– Точно! – сияет улыбкой дочь.

– Я сразу догадался по номеру на карточке, – подмигивает гном. – Давай залезай!

Я прижимаюсь к мототележке, чтобы не оказаться на проезжей части, и мы с Евой с трудом пробираемся мимо толп пешеходов, устремляющихся к месту соревнований.

– Эй, осторожно! – предостерегает дочь, когда на нашем пути попадается жилой фургон с установленной сбоку спутниковой тарелкой.

– Даже и не думай, – читаю я мысли, зародившиеся в бритой головке Евы.

– Ха, подожди! Вот выиграю первый приз и получу кругленькую сумму!

С тревогой смотрю на лысую и такую счастливую дочь, вцепившуюся в мототележку с гномоподобным человечком. А от взгляда Евы, похоже, не ускользает ни одна мелочь.

* * *

Натали снует среди учениц и своим видом напоминает человека, находящегося под действием наркотиков. Она то и дело выкрикивает распоряжения, проверяет у лошадей ноги и заставляет девочек переплетать косички и подстригать шерсть над копытами.

У одной из девочек – кажется, Крис, я еще не знаю всех по именам – не получается заплести красивую косичку. Всякий раз ее творение скорее напоминает батон, и я хочу помочь бедняжке.

– Аннемари! Что вы делаете?! – рявкает на ухо Натали.

– Просто собиралась помочь. – Чувствую, как внутри все холодеет.

– Она должна сама научиться делать это как полагается. – Натали уже мчится вперед. – Колин, а ты чем занимаешься?

– Сыплю кукурузный крахмал лошади в носочки!

– И перепачкала все копыта! Немедленно убери!

Кто-то хватает меня под руку. Это Морин Синклер.

– А не удрать ли нам отсюда? – шепчет она.

– Что?

– Давайте пройдемся и обследуем торговые автоматы. Здесь мы только путаемся под ногами и мешаем.

Я оглядываюсь в поисках Евы. Она стоит на перевернутом вверх дном ведре и заплетает в косички гриву Джо. Косички выходят изящными, тугими и равномерно распределенными.

Встречаюсь с дочерью взглядом и жестами даю понять, что хочу прогуляться вместе с Морин. Ева морщит нос и раздраженно трясет головой, не выпуская изо рта иглу с нитью. Затем она поднимает над головой руки, расставляя все десять пальцев, снова опускает их и показывает только один палец.

– Одиннадцать? – беззвучно спрашиваю я одними губами.

Дочь кивает в ответ.

Соревнования по выездке начинаются в одиннадцать.

* * *

Без десяти одиннадцать мы с Морин перепрыгиваем через веревку, отделяющую зрителей от площадки с торговыми автоматами, и занимаем места в переднем ряду.

Испытания по выездке для начинающих закончились в половине одиннадцатого, и теперь служащий на тракторе выравнивает манеж, готовясь к следующему этапу. Потом выходит еще один работник и начинает укатывать землю.

Места постепенно заполняются, и я верчусь в разные стороны, вглядываясь в толпу.

– Кого вы ищете? – интересуется Морин, поправляя широкополую шляпу.

– Бывшего мужа.

– А у меня тоже имеется бывший.

– Он должен был приехать еще вчера вечером. Неужели Роджер пропустит соревнования? Нет, не может быть!

– Ну, вы здесь ничем не поможете, – пожимает плечами Морин. – Вы не в ответе за его поступки.

– Нет, Роджер не такой!

Морин толкает меня локтем в бок:

– Смотрите, вот она.

Ева сногсшибательно выглядит во фраке, блестящих черных сапогах и цилиндре. Даже не видно, что девочка лысая. Сидит прямо, будто слилась с седлом в одно целое. Руки неподвижно лежат перед ней.

По толпе зрителей пробегает восторженный шепот, и я вспоминаю, как впервые появилась перед публикой верхом на Гарри.

– Господи, что это?

– Красота! И так необычно!

– В жизни не видел ничего подобного…

Джо грызет удила и, пританцовывая, вскидывает голову. Они еще не заехали на манеж, и такое поведение лошади – дурной знак.

* * *

И вот уже Ева подъезжает к манежу. Вижу, как она ищет глазами в толпе зрителей отца. Встречаюсь с ней взглядом и, пожав плечами, качаю головой.

Ева едет кентером по центральной линии и останавливается, чтобы приветствовать судей. Она наклоняет голову и опускает вниз левую руку. От резкого движения Джо отходит на два шага в сторону.

По толпе проносится встревоженный шумок.

Господи, плохое начало. Дело скверное.