непонятного противника. Он отлетает, сгруппировавшись, в бетонную стену, раздается глухой «бум», и… встает! Я узнаю полковника Орлова, который вновь на меня кидается с налитыми кровью глазами.

«Что за ерунда происходит? Не похоже это на тренировку, он бьет на полном серьезе!» — только и успел подумать я, как пришлось отражать следующую атаку.

На этот раз застать меня врасплох ему не удалось, и все его удары ушли в молоко, но своими действиями полковник вынудил меня отступить к оконному проему.

«Он меня что, из окна выкинуть хочет?» — мелькнула догадка.

На очередном ударе Орлов слегка «провалился» вперед, что позволило мне пробить связку — правой, в четверть силы, в челюсть, и левой, вполсилы, опять в солнечное сплетение. Отлетевший полковник вставал уже не так резво, но все-таки поднялся и опять на меня кинулся. Краем глаза я заметил, что за нашей схваткой наблюдают, лежа на полу, два «волкодава» и очухавшаяся Вяземская. Но Орлов не дал мне долго ими любоваться, попытавшись провести хитрую связку ударов, нацеленных в жизненно важные части тела. И опять он построил ее так, чтобы я постоянно отступал спиной к оконному проему. Прошел у него последний удар — в печень, который, как и в трубе, убил во мне всякую жалость к противнику и сформировал наплевательское отношение к последствиям. Я пробил полковнику в ухо вполсилы, он опять отлетел к стене и затих.

«Ну, сука жандармская, сейчас сам полетаешь!» Я схватил Орлова за берцу и поволок к оконному проему.

— Князь, нет! — заверещал женский голос сзади, который привел меня в чувство.

Я отпустил ногу Орлова, сам сел рядом и подумал, что с этими тренировками в корпусе мне надо завязывать, иначе я здесь всех калеками сделаю. Кто потом Родину защищать будет?

В это время к полковнику кое-как подползли Вяземская и два «волкодава». Они оттащили его от меня в сторону и начали бить Орлова по щекам. Через минуту он начал подавать признаки жизни и пришел в себя.

Первое, что он сказал, звучало странно:

— Ведьма, ты жива…

Убедившись, что Орлов не помирает, я встал и направился на выход. На улице уже начали собираться «волкодавы», которые расступились при моем приближении.

Добравшись до здания корпуса, я первым делом залез под душ — после этого огненного ада в трубе сделать это было необходимо. Переодевшись в свою «гражданскую» одежду, я уже было собрался выйти наверх, как в раздевалку зашли Смолов и Пасек, выглядевшие, скажем прямо, не очень.

— Алексей Александрович, полковник Орлов просил вас задержаться. Он сейчас будет, — сказал мне ротмистр.

— Он уже сказал мне все, что хотел, — ухмыльнулся я. — Да и я ответил на все его вопросы. Так что аривидерчи, коллеги! — Я попытался выйти из раздевалки, но офицеры преградили мне дорогу.

— Вы дождетесь полковника, курсант! — набычившись, заявил мне Смолов.

— Вы, что ли, меня удержите? — продолжал я ухмыляться. — Будем считать, что я уволился из корпуса. Уступите дорогу.

Смолов переглянулся с Пасеком, тот кивнул, и они разошлись в стороны. Я поднялся на первый этаж, на вахте кинул свой пропуск охраннику на стол и вышел на улицу.

— Ты чего так рано? — именно такими словами меня встретил Прохор, когда я залез в «Ниву».

— Уволился, — ответил я.

Прохор изменился в лице и потребовал:

— Рассказывай!

— Поехали уже, — скривился я, — по дороге расскажу.

Он завел машину, и мы поехали к воротам, которые, против обыкновения, никто не спешил открывать, а напротив, нам навстречу вышла вся дежурная смена, вооруженная автоматами.

— Прохор, приготовься, если что, будем уходить громко, — сказал я своему воспитателю и вышел из машины.

— Ваше сиятельство, — обратился ко мне старший смены, — полковник Орлов просил вас задержаться!

— Если вы сейчас же не откроете ворота, я их выломаю, — спокойно ответил я ему.

— Одну секунду, ваше сиятельство! — кивнул мне старший, отошел и начал что-то бубнить в рацию. Выслушав ответ, он подал знак одному из своих подчиненных, который метнулся в будку, и ворота стали открываться.

Я вернулся в машину, и мы выехали за территорию корпуса.

— Рассказывай! — опять потребовал Прохор.

Делать было нечего, и я рассказал ему про полосу препятствий с трубой, как вырубил этих четверых «волкодавов», включая мое непосредственное руководство в лице Смолова и Пасека, про городок с «зачисткой» и провоцирующим поведением Вяземской. Отдельно, в красках, рассказал про ничем не мотивированное нападение Орлова, который точно хотел меня покалечить или убить, да еще и сбросить со второго этажа.

— Это не мне надо было к психологу идти, а им! Вернее, к психиатру! — именно такими словами я закончил свой рассказ.

Прохор молчал довольно-таки продолжительное время, после чего заявил:

— Звони деду. Скажи, что мы к нему едем. Пусть глава рода решает, что делать дальше.

— Я уже взрослый! И сам буду решать, что делать дальше! — попытался возразить я.

— Звони, говорю, взрослый нашелся! — цыкнул на меня Прохор, после чего я послушно достал телефон и набрал деда.

По телефону главе рода ничего говорить не стал, а просто сообщил, что возник срочный повод увидеться. Ответом мне было краткое «Жду».

К особняку Пожарских мы подъехали в районе восьми часов вечера. По сообщению охраны, князь Пожарский ждал нас в гостевом доме.

— Ну, рассказывай, Лешка, что натворил, если ко мне Ванька Орлов на срочную встречу напрашивается! — именно такими словами начался наш разговор.

Дед, так же, как и Прохор, выслушал меня не перебивая, и только в конце начал задавать уточняющие вопросы:

— Сколько, говоришь, этих «волкодавов» было у трубы?

— Четверо.

Они многозначительно переглянулись с Прохором.

— Хорошо. А после чего на тебя напал полковник Орлов?

— После того как меня довела Вяземская.

— И что ты с ней сделал? — прищурил глаза старый князь.

— Приказал ей лежать, ударить рука не поднималась…

Глава рода опять посмотрел на Прохора и спросил уже его:

— Мог?

— Мог, ваше сиятельство, — кивнул тот.

Дед оглядел меня, как будто видел