и совесть ее была чиста. Ответственность полностью лежала на Роберте. Это он остановил готовых съехать постояльцев, посулив им бесплатное проживание. Это он отнял у Эрики сначала работу, а потом и статус жены, полагая, что достаточно купить ей билет на самолет, чтобы вычеркнуть ее из своей жизни. Что ж, она освободит его даже раньше, чем он думает. Вот только цена этой свободы будет велика.

Эрика отвинтила колпачок и занесла флягу над отверстием, но в этот момент дверь с грохотом распахнулась. В зал ворвалась целая толпа, и чей-то властный голос крикнул:

– Остановитесь, кирия Трейси!

От неожиданности Эрика дернулась и потеряла равновесие. Первой на пол полетела фляга, разбрызгивая вокруг себя ядовитое содержимое, а следом упала сорвавшаяся с лесенки Эрика. Она плашмя распласталась на бетонном полу, не в силах сделать хотя бы вздох от резкой боли в ребрах. К ней уже бежали люди. Впереди был Роберт, за ним Эрика разглядела мрачные лица Артура Хоупмана, доктора Камбанариса и незнакомых людей в форме – вероятно, охранников, которых Хоупман вызвал взамен выбывших сотрудников.

Роберт поднял Эрику на руки и сдернул с ее лица респиратор.

– Зачем? – яростно воскликнул он. – Зачем ты это сделала?..

Эрика закрыла глаза, чтобы не видеть взгляда, в котором застыли ужас и отвращение.

Спустя час она сидела на диване в кабинете начальника охраны. Напротив нее на стульях расположились все те же: Роберт, Артур Хоупман и доктор Камбанарис. Двое охранников дежурили с той стороны двери, готовые задержать Эрику в случае попытки бегства. Но Эрика – ошеломленная и не до конца оправившаяся от падения – не помышляла о побеге. Она с трудом понимала смысл вопросов, которые задавал Артур Хоупман, и мучительно выдавливала из себя ответы. Ее надломленный голос звучал так тихо, что Хоупману постоянно приходилось переспрашивать.

– Миссис Трейси, двадцать лет назад вы совершили в этом отеле то же, что пытались сделать сегодня. Зачем вы это сделали?

– Нет. – Эрика покачала головой. – Я этого не делала. Нет.

Артур Хоупман вынул из картонной папки пожелтевшую анкету с наклеенной в верхней части фотографией и протянул Эрике:

– Вы узнаете женщину на этой фотографии?

Эрика посмотрела и вздрогнула.

– Узнаете? – с мягкой настойчивостью повторил начальник службы охраны.

– Да, – прошептала она. – Это она… незнакомка.

– Говорите громче, пожалуйста. Незнакомка, вы сказали?

– Да… Та самая, в белом платье… Я много раз видела ее в отеле, но не знаю, кто она такая.

– Миссис Трейси, это ваша фотография двадцатилетней давности.

– Что? – Эрика резко выпрямилась, охнув от боли в ушибленных ребрах. – Что вы сказали?

– Анкета на имя Эрики Джоунс – это ваша девичья фамилия, верно? – была заведена полицией по делу о массовом отравлении в отеле «Вергопуло» 16 июля 1993 года. Мне удалось получить ее в архиве полицейского управления Коса. Недавно с этого дела был снят гриф секретности. Эрика Джоунс была в числе подозреваемых, но ее – то есть вас – оправдали за недостатком улик. Вам тогда здорово повезло, миссис Трейси.

– Что за ерунду вы плетете? – возмутилась Эрика. – Это – фотография незнакомки, она разговаривала со мной, угрожала мне, это из-за нее я потеряла сознание в парке…

Артур Хоупман открыл рот, чтобы возразить, но Камбанарис предостерегающе покачал головой.

– Ладно. – после паузы сказал Хоупман. – Продолжим.

– У меня очень болит голова. Мы можем отложить этот разговор?

– Боюсь, что нет, миссис Трейси. Нам нужно закончить по возможности поскорее. Доктор Камбанарис даст вам лекарство от головной боли. Я прошу вас сосредоточиться на сути моих вопросов.

– Послушайте, но если у нее и в самом деле… – начал Роберт.

– Вы обещали не вмешиваться, мистер Трейси! – резко перебил Хоупман. – Или вы предпочитаете, чтобы вашу жену официально допросили в полиции?

– Нет, – глухо ответил Роберт и отвернулся.

– Двадцать лет назад вы прилетели на Кос из Лондона, где жили с момента рождения, и устроились на летний сезон горничной в отель «Вергопуло» – нынешнюю «Персефону». Вам было девятнадцать лет, вы были студенткой второго курса фармакологического факультета медицинского колледжа, о чем в анкете имеется соответствующая запись.

– Я не знаю… Не помню.

– Вы должны вспомнить, миссис Трейси. Вы должны все нам рассказать.

– Зачем? – прошептала Эрика. – Если вы все равно передадите меня полиции.

Хоупман переглянулся с Камбанарисом, и тот произнес:

– Если удастся доказать, что вы находились в острой фазе психического заболевания…

– Тогда меня поместят в психушку… то же пожизненное заключение, только с ежедневными сеансами психотерапии и уколами.

– Из психиатрической клиники проще выйти, чем из тюремной камеры, – возразил Камбанарис. – Во всяком случае, вам стоит попытаться.

– К тому же, один раз вам уже удалось это сделать, – сухо добавил Хоупман.

– Что удалось? – недоуменно переспросила Эрика.

– Выйти из психиатрической клиники, в которую вы тогда попали по возвращении с Коса.

– Что? – воскликнул Роберт. – Вы спятили, Хоупман?

– Вы явно задаете вопрос не тому человеку, мистер Трейси! – огрызнулся тот.

– Откуда у вас такие сведения?

– До переезда на Кос я двенадцать лет прожил в Лондоне. Вам это прекрасно известно, как и то, что все эти годы я возглавлял отдел по расследованию особо тяжких преступлений, пока досрочно не вышел на пенсию после ранения. Именно руководствуясь моим послужным списком, вы наняли меня на должность начальника службы охраны «Персефоны». Мне достаточно было позвонить своим бывшим коллегам, и они оперативно предоставили досье на вашу жену.

– Вы действовали за моей спиной! – возмущенно воскликнул Роберт.

– Я собирался вам рассказать, но события стали развиваться слишком быстро. Когда у меня возникли определенные подозрения относительно душевного здоровья миссис Трейси, я, посоветовавшись с доктором Камбанарисом, взял на себя смелость…

– Ладно, сейчас это не важно. – перебил Роберт. – Эрика действительно лежала в клинике?

– С диагнозом «острый невроз». Ее поместила туда мать, вскоре после возвращения миссис Трейси – тогда еще мисс Джоунс – с Коса. Особенностью заболевания вашей жены явилась полная потеря памяти. Из мозга мисс Джоунс стерся сам факт ее трехмесячного пребывания в Греции. Лечащий врач записал в медицинской карте, что невроз, вероятно, явился следствием сильнейшего потрясения, которое незадолго до этого испытала пациентка, поэтому потеря памяти оказалась скорее благом, чем требовавшим дополнительного лечения обстоятельством. Спустя полгода мисс Джоунс была выписана из клиники в удовлетворительном состоянии и вернулась к учебе в колледже. Вот копия медицинского заключения, мистер Трейси. Можете прочесть.

– Позже, – отмахнулся Роберт. – Если двадцать лет назад с моей жены были сняты все обвинения, почему вы утверждаете с такой уверенностью, что тех несчастных отравила именно она?

– Ее отпустили за отсутствием улик, мистер Трейси, а это совсем не то