– Правду. – он ответил ей таким же пристальным взглядом.

Она не выдержала и отвернулась.

– Что бы я ни сказала, ты все равно не поверишь.

– Я знаю, что это сделала ты. Больше некому. Ты обманщица…

– А ты – убийца! – Эрика вскинула голову. – Да, именно так. Ты подвергаешь жизни людей опасности вместо того, чтобы воспользоваться шансом и уберечь их от беды. В отличие от тебя, я хоть что-то пытаюсь сделать… Твое поведение ничем не лучше обыкновенного убийства.

– Я жалею, что купил билет на пятницу. Нужно было отправить тебя в Лондон сегодня же.

– Я не собираюсь в Лондон ни сегодня, ни в пятницу.

– Эрика, тебе придется уехать. Это ради твоего же блага.

– Может, скажешь, ради какого?

Роберт, кусая губы, обдумывал ответ. Эрика напряженно ждала.

– Ты уверена, что в отеле должно случиться нечто страшное. – наконец сказал Роберт, глядя мимо Эрики. – Я не знаю, откуда у тебя эта уверенность. Объективные данные, полученные мной из разных источников, говорят о том, что людям, проживающим здесь, ничего не угрожает. Никакого нападения извне, никакой заранее запланированной акции… ничего такого, что могло привести тебя в то состояние, в котором ты пребываешь уже довольно продолжительное время. А значит, опасность – у тебя в голове. Ты внушила себе, будто в «Персефоне» должна повториться та трагедия, и попыталась внушить ту же мысль мне и другим сотрудникам, в частности, доктору Камбанарису и начальнику службы охраны. Но мы усомнились в твоих словах, и тогда ты взялась за постояльцев.

– Постояльцы сами решили уехать, узнав об отравлении.

– Отравление было вызвано некачественным пивом, не предназначенным для гостей. Я объяснил это, пообещал усилить контроль за поставляемыми в отель продуктами…

– И бесплатное проживание тоже пообещал.

– А что еще оставалось делать после того, что ты учинила? Это не так накладно, как массовый возврат денег. Да и вряд ли гости останутся здесь дольше положенного. Не сбегут раньше времени – и на том спасибо. В любом случае, репутации «Персефоны» конец, – горько добавил Роберт. – Все пошло наперекосяк. Я и в страшном сне не мог представить, что произойдет нечто подобное. Я ведь опытный бизнесмен, я все предусмотрел, просчитал на много месяцев вперед… Этот отель – какое-то про́клятое место! – в сердцах воскликнул он.

– Уедем вместе, Роберт. Оставим все и уедем. Еще есть шанс…

Он покачал головой.

– Это невозможно.

– Если последуешь моему совету, сможешь вернуть бо́льшую часть вложенных в отель денег.

– О чем ты говоришь?

– Отель можно продать, но только до несчастья. Когда «Персефону» законсервируют, тебе не позволят…

– Хватит, Эрика, хватит! Я больше не желаю слушать ни о каких несчастьях. Если ты боишься, лучше уезжай. Собственно, это единственное, что тебе остается. Обещаю не начинать процедуру развода, пока ты полностью не придешь в себя. Так что на этот счет тебе нечего опасаться.

– Мой самолет в пятницу, – пробормотала Эрика, словно разговаривая сама с собой. – И что я буду делать до пятницы?

– Мне жаль, но тебе придется провести оставшееся до отъезда время в этой комнате.

– Ты собираешься посадить меня под замок?

– Это ради твоего же блага. Разумеется, тебе будут приносить еду, и…

– Я не желаю слушать этот бред. Я ухожу.

Эрика направилась к двери, но Роберт крепко ухватил ее за плечи и крикнул:

– Доктор Камбанарис!

Камбанарис вошел и плотно закрыл за собой дверь. Он опустил руку в карман, в котором что-то лежало, но медлил доставать это наружу.

– Тихо, кирия Трейси. – ровным голосом произнес он, глядя Эрике в глаза. – Все будет хорошо.

– Предатель! – презрительно бросила Эрика. – Иуда. Обещали помочь, а сами за моей спиной состряпали мне диагноз. Довериться вам? Ну уж нет. Не настолько я сумасшедшая.

Мужчины переглянулись, и Роберт едва заметно кивнул. В следующий момент он быстрым выверенным движением развернул Эрику левым боком к Камбанарису, зажав ей рот рукой.

Эрика почувствовала, как в ее вену вонзилась игла, и закричала, но ладонь Роберта заглушила крик. У нее закружилась голова, в глазах потемнело. Вскоре темнота поглотила Эрику целиком.

Некоторое время мужчины прислушивались к ровному дыханию спящей. Потом они вышли из комнаты, и Роберт повернул в замке ключ.

Эрика проснулась от жажды. Во рту у нее пересохло, губы потрескались. Электронный будильник показывал без четверти пять утра. Шторы на окне были плотно сдвинуты, и слабый утренний свет не проникал в комнату.

Эрика села, застонав от головной боли, железным кольцом обхватившей виски и затылок. Ей потребовалась минута, чтобы вспомнить все, что предшествовало сну: разговор с Робертом, цепкий взгляд Камбанариса и боль от иглы, вонзившейся в руку.

Потом она вспомнила кое-что еще. Подошла к двери и повернула ручку. Дверь не открылась.

Мозг Эрики отказывался верить происходящему. Ее усыпили, словно бессловесное животное, и будут держать на снотворном до пятницы, а потом посадят в самолет в полубессознательном состоянии, чтобы исключить любые попытки сопротивления. Оказывается, и в наши дни можно с легкостью избавиться от неугодной жены, которая слишком многое себе позволяет.

Какое-то время Эрика стояла, глядя на дверь, а потом, стряхнув оцепенение, стала действовать.

Вынув из шкатулки с бижутерией две шпильки, она распрямила одну, придала ей форму отмычки и вставила в замочную скважину. Вторая шпилька, согнутая в виде петли, должна была сыграть роль рычага. Осторожно водя отмычкой вверх-вниз, Эрика подвигала стопорные штифты замка, пытаясь определить, какие из них приподнимаются свободно, а какие – с трудом. Ей уже приходилось открывать замки таким способом, и она надеялась, что пальцы помнят правильную последовательность действий.

Эрика работала осторожно, медленно, почти не дыша. Малейшая неточность могла привести к застреванию штифтов и блокировке замка. Если это произойдет, открыть его уже не получится. Она постоянно держала в голове эту мысль, не позволявшую ей совершить досадную ошибку.

Наконец, после бесконечного количества минут, раздался желанный щелчок. Сомкнув пальцы на дверной ручке, Эрика медлила. Она чутко прислушивалась, но из коридора не доносилось ни звука.

Эрика приоткрыла дверь на пару сантиметров и тут же снова ее закрыла. Ей нужно было убедиться, что путь свободен. Идти в таком виде (на ней по-прежнему были блузка и юбка, которые Роберт не удосужился с нее снять, прежде чем уложить в постель) она не могла, поэтому переоделась в спортивный костюм и теннисные туфли. Волосы Эрика скрутила в тугой узел, закрепила на затылке оставшимися шпильками и спрятала под капюшон. На спину она надела маленький рюкзачок, в котором лежало все необходимое.

Теперь она была готова.

Эрика не знала,