Таксист саркастично хмыкнул и больше на меня внимания не обращал.

Добравшись до одного из входов, я легко прошла мимо сторожевой будки, откуда на меня злобно поглядывал лесник-ликантроп. Уоррена остановили прямо у шлагбаума и пускать не хотели, пока я не вмешалась. Какой-то юный волчонок вызвался нас проводить к Дин, забавно ориентируясь по запаху, словно ищейка. Мы шли в нескольких шагах от него, тихо переговариваясь и зная, что, скорее всего, он нас слышит. У оборотней даже не в полнолуние обостренные органы чувств. Они пищу со специями не могут есть!

– И что ты нашел?

Уоррен пугливо оглядывался. Даже при утреннем свете заповедник все равно оставался жутким, притом что человек не мог видеть всех мифических тварей, затаившихся здесь, – лишь намеки на их присутствие. Следы на голой земле, появляющиеся прямо на глазах, сломанные ветки, какие-то странные звуки. Именно поэтому для людей заповедник был закрыт, а не только из-за эльфийских замашек.

– Во-первых, Селена сказала, что ни одна магия не может уничтожить воспоминания, создав при этом новую личность. Даже Вестфилды на это неспособны.

Стоило проконсультироваться с Карминой Далией по этому вопросу.

– А демоны?

– Тоже вряд ли.

– И что ты хочешь сказать?

– Что, возможно, в Мунсайде есть еще кто-то, способный на это, о ком мы не знаем.

Я язвительно усмехнулась, лишь бы прикрыть страх.

– Не может спустя столетия появиться кто-то новенький. Это абсурд!

– Он мог и не появиться, а уже давно быть здесь. Это раз. Два: Корнелиус говорил, что демонов породила человеческая вера.

– Но в демонов мало кто верит сейчас, даже верующие от этого отошли. Им легче верить в ангелов, чем в демонов.

– А если… Если мы все равно верим в кого-то? Если изначальная магия Мунсайда, которая породила всю нечисть, еще есть?

– В кого мы верим? В Твиттер и Инстаграм? – фыркнула я.

Чересчур туманно. Люди не такие, как раньше. У нас не было фольклора и страшилок, тех запасов веры и новых богов и демонов.

Кто-то создал Кави новую личность. Точно не маги. Значит, кто-то другой. Кажется, мы были невнимательны к мифологии.

– Мы рассмотрим эту гипотезу позже, – соврала я Уоррену, чтобы сильно не расстраивать его.

Уоррен пожал плечами.

– Что еще ты надумал?

Он расправил плечи и сказал с важным видом:

– Я назвал эту теорию законом обратной лестницы.

Я закусила губу, чтобы не рассмеяться.

– Лавстейн писал, что у Мунсайда есть два источника: человеческая вера…

– Которая сейчас оставляет желать лучшего…

– Да. И ваш союз. Но дело в том, что ваш союз подпитывает в основном демонов, возможно, эльфов…

– Стоп. А как же город? Разве он не рухнет?

– Я не знаю, рухнет он или нет. Дело не в этом. – Уоррен подозрительно взглянул на оборотня. – Просто… лучше сейчас об этом не говорить. Ладно?

– Э-э-э, ну ладно. – Я не понимала, к чему он ведет. Надо было попросить Селену сжечь эту книгу Корнелиуса, а то Уоррен сам начинал походить на безумного Лавстейна.

Меж лесов появилось что-то крупное, что я сначала приняла за огромный валун, покрытый мхом. Но когда услышала тяжелое дыхание, из-за которого близкие сосны пригнулись к земле, то догадалась. У меня аж легкие сдавило от восторга.

– Ты охренела, Лавстейн? – Дин вышла к нам навстречу. – То инкуб, теперь человек. Превратила Мун-сайд в место для свиданий.

Дин нервничала, поэтому срывалась на мне.

– Так это еще тот человечек, из-за которого нас лишили заповедника в полнолуние. – Казалось, она сейчас зарычит.

– Дин, не стоит. – Я сделала жест рукой. – Уж точно не сейчас.

Она фыркнула и сложила руки на груди.

– Ладно, детишки, идемте. У эльфа уже истерика.

– Эльф? – шепнул Уоррен. – Настоящий эльф?

Дин отослала нашего проводника обратно.

– Не надейся, что он будет размахивать луком и петь тебе песни, человечишка, – съязвила Дин.

Сосны стали редеть, наконец-то я смогла увидеть картину полностью. Я открыла рот от удивления, забыв на некоторое время о том, что можно дышать.

– Впечатляет, да? – спросила Дин.

– Что впечатляет?

Я совсем забыла, что Уоррен не мог это видеть.

– Возьми меня за руку. – Я протянула ему ладонь. – Если у нас будет телесный контакт, ты поймешь.

Стоило Уоррену несмело вложить ладонь в мою, он громко выругался и едва не отпрыгнул.

Дракон. Огромный дракон лежал посреди леса, и при каждом тяжелом вздохе его чешуя переливалась на солнце. Веки прикрывали глаза размером с мою голову. При выдохе нас едва не сносило в сторону. Уоррен восторженно рассмеялся.

– Какой он красивый! – Он потянул меня за руку, желая рассмотреть громадину.

– Красивая, – поправил нас эльф, выйдя из ниоткуда. Он больше не походил на то хладнокровное создание, которое я видела раньше. По лицу было видно, что Тиам переживал, грустил и нервничал. – Она последняя из драконов. И она умирает.

Я первый раз увидела их вживую, но оказалось, что и в последний.

– Из-за чего?

– Недостаток магии. Заповедник не может поддерживать жизнь такого огромного создания.

Тиам с тоской погладил по спине свою зверушку, дракон слегка качнул головой, напомнив мне моего Полли. Пусть он и был невероятно большой, но не казался опасным. Он приоткрыл глаза, змеиные, яркие, но очень добрые и мудрые.

– Мы чем-нибудь можем помочь?

Тиам качнул головой.

– Ей ничто не поможет. Она не протянет до твоего совершеннолетия, но им… – Он указал на то, что я сначала приняла за камни.

– Я не поняла. – Подойдя к трем драконьим яйцам, я даже не могла представить, как их дотащить. Они были мне по колено и все разных оттенков: бурый с кирпичным отливом, голубой, как яйцо дрозда, и зеленый, как чешуя у матери. Никогда не думала, что они могут отличаться по цвету, как в каких-нибудь мультиках.

– Я знаю, что человеческие технологии способны поддержать в них жизнь. У нас больше нет никакой надежды, магия тут бессильна.

Я медленно переглянулась с Уорреном.

– Это возможно. Можно поместить их в инкубатор, – он обращался к эльфу, но в глаза опасался смотреть, – он поддерживает температуру, влажность, в общем, микроклимат, создает идеальные условия для потомства.

– Где ты возьмешь такой инкубатор? – злобно поинтересовалась Дин, кивая в сторону драконьего выводка.