– Есть инкубаторы для новорожденных детей. – Уоррен не отрывал взгляда от пола, чувствуя себя явно не в своей тарелке. – Они большие.

– Да, – поддержала я, – можем разместить яйца в больнице Бальда.

Эльф скривился.

– Связываться с Бальдом – плохая идея.

Уоррен бросил на меня выразительный взгляд, будто я что-то должна была понять.

– Тиам, – ныла Дин, – ты знаешь, что все это бред.

Странно, у эльфов никогда не было проблем с вампирами, насколько я помнила.

– Ты уже доказала свою верность, Дин.

Я едва не прыснула от смеха: доказала свою верность тем, что подворовывала в заповеднике кору и толкала ее на улицах?

– Пусть их закажет Асмодей, чтобы не вызывать подозрений. У него же есть доступ к больнице? – спросила Дин. – Как раз расплатятся за украденную кровь.

Я не понимала, что происходит. Как давно у Дин и Тиама союз против вампиров?

Уоррен сжал мою руку, будто подавая сигнал. Я посмотрела на него, он одними губами произнес: «Потом».

– Юноша, – Тиам обратился к Уоррену, и тот встрепенулся, – вы не хотите проследить за детенышами, разместив их у себя? Так их точно никто не найдет. Это будет превосходное алиби.

– Я? – Уоррен даже покраснел. – Да! Конечно! Обещаю, я буду крайне ответственным. – Он хотел пожать руку эльфу, но Тиам своим выражением лица дал понять, что это лишнее. – Я готов сделать все для заповедника, чтобы загладить свою вину за сатира.

Кажется, зря он это сказал. Дин громко цокнула.

– Так и решим. Благодарю тебя, – подумав, добавил, – человек.

Я засияла от гордости за Уоррена, понимая, что он прекрасно вписывался в этот мир. Впечатлить эльфа не так уж просто.

Мы обговорили с Дин и Тиамом дальнейшую стратегию. Глава оборотней обещала позвонить, как встретится с Асмодеем. Если он не согласится, придется ждать собрания Комитета. Тиам несколько раз добавил, что дело не терпит промедления.

– Ты молодец, – шепнула я Уоррену, когда Тиам и Дин ушли, и решила наконец убрать руку.

– Можно… я еще посмотрю? – спросил он неловко, и я пожала плечами.

– Когда я стану королевой Мунсайда, первым указом дам тебе статус видящего.

– Правда? – Он заискрился восторгом.

– Правда! А еще изгоню семейку Вестфилдов. Странно, что за все их тринадцать поколений никто до этого не додумался.

– Чтобы изгнать кого-то из подлунного мира, нужно согласие всех членов Комитета.

– Ого! А ты подтянул демонкратию. Знаешь ее лучше, чем я! – Мы шли по заповеднику, будто эта была прогулка в парке.

– На самом деле мне Хейзер рассказала. Она в этом действительно хороша. Что это? – громко спросил Уоррен, тыкая пальцем в слабый огонек на земле. – Это фейри? Мы можем подойти?

– Да-да, конечно. – Я уже даже не обращала на них внимания, а вот Уоррену это было в новинку. – Я буду хреновым правителем. Ладно, не хуже, чем мои отец и бабушка.

– Ты будешь хорошим правителем! – Уоррен потянул меня к голубой фейри. Крошечная фигурка, отдаленно напоминавшая человека, присела на землю.

Ее кожа искрилась, а лицо было острое, с раскосыми темными глазами.

– Я читал, что они очень злобные, не любят людей и живут только в заповеднике. – Уоррен тихо подкрадывался к ней, держа меня крепко за руку.

Но фея легла на землю, тяжело дыша.

– Что с ней?

– Она умирает.

Уоррен с тревогой посмотрел на меня.

– Мы можем ей чем-нибудь помочь?

– Ничем. Магии осталось мало. – Жаль, что он увидел ее именно сейчас. Феи обычно озорные и шустрые. В детстве они как-то оттаскали меня за волосы.

Уоррен задержал дыхание, глядя, как крупные глазки феи постепенно закрываются, а дыхание становится все медленнее и медленнее.

– А если зарядить ее магией? Если отнести ее к Селене…

Он не успел договорить, как фея будто бы увяла, ее кожа покрылась многочисленными морщинами, а крылья безвольно опустились.

– Черт, – шепнул Уоррен, прикрывая глаза. – Не успели.

В Уоррене мало хладнокровия, но много силы, той, которая едва справлялась с подавлением его чувствительности.

– Идем. – Я отпустила его руку, и Уоррен, должно быть, увидел лишь голую землю.

– Может… хотя бы похороним ее? – Он продолжал сидеть на корточках, голос его звучал робко и надтреснуто.

– Фей не хоронят. Они превращаются в цветы.

Он засунул руки в карманы. Начинало холодать. Мунсайд редко радовал солнечной погодой – в основном ветрами и туманами, но в заповеднике всегда было промозгло и влажно и оттого не особо приятно. Уоррен шмыгнул носом и поднялся на ноги.

– Пойдем к хижине, а? – Ничего лучше я не придумала. Уоррен закивал головой, глядя себе под ноги. – И куда ты собираешься прятать инкубатор с огромным драконьим яйцом?

– Скажу родителям, что это проект. Они привыкли. Спрашивать не будут. Поставлю в гараже. На чердаке нет розеток. Селена объясняла, что магия… она как вибрация. И у каждого вида магии своя частота.

– Наверное. Я не особо интересовалась этим. Для меня магия существовала с детства. Знаешь, на самом деле я не очень отличаюсь любопытством. Если есть возможность чего-то не знать, я предпочту ее.

– Завидую, – грустно вздохнул Уоррен. – У меня какая-то… маниакальность в этом плане.

– Это же круто. Этим ты мне и нравишься. – Я тут же прикусила язык и громко сглотнула. Бросила беглый взгляд на Уоррена – его щеки стали пунцовыми. Конечно, он понимал, что нравится мне как друг, но пауза стала неловкой.

– Варрон, кстати, так и не вернулся. Селена беспокоится. Ты видела тот ролик?

– Господи, фу, нет!

– Я тоже не смотрел. Но со стороны Каспия… это было подло.

– Каспий расплачивался за услугу… для меня, – рявкнула я. – Он хотел помочь Хейзер.

– Я знаю. – Уоррен не ожидал от меня такой злости. – Но все же… были, наверное, и другие варианты?

– Слушаю. – Я скрестила руки на груди.

Уоррен мучительно втянул воздух и запрокинул голову. Я часто замечала, как он делал так во время уроков: наверное, ему так лучше думалось.

– И вообще, – вмешалась я, – разве тебе от этого не лучше?

– В каком плане? – искренне недоумевал он.

– Что он перестанет виться вокруг твоей девушки.

Уоррен скривился, будто я сказала какую-то глупость.

– Между ними ничего нет и не было.

– Я не спорю, но… это Вестфилд, не забывай. Очень уж они близки с Селеной. Да и вообще одним подонком меньше. Надеюсь, что он не вернется.