Дверь открылась, и он вошел. Оля была непохожей на себя – в белом свободном свитерке и джинсах, с распущенными волосами. Он протянул ей цветы, она вспыхнула и поднесла их к лицу.

– Добрый вечер, Оля, – сказал Федор. – Выбрал на свой вкус. Вино тоже.

– Спасибо, не нужно было. Очень красивые. Вино у меня есть… Заходите! Я сейчас!

Стол был накрыт. Красивые тарелки, бокалы, два тонких подсвечника с красными свечами; они горели, пламя подрагивало от воздушных токов. Федор сел на диван и огляделся. Большая комната, почти пустая – что ему понравилось, он любил пустые пространства. Высокие потолки, никаких тряпок! Тяжелая люстра ретро с пятью плафонами, на окнах гардина-сетка цвета мха, за окном видны ветки дерева. Большой тяжелый стол на львиных лапах, массивные стулья и два кресла в торцах – тоже на лапах. Диван, на котором он сидел, коричневый, мягкий и широкий; несколько ковровых подушек; квадратный темно-коричневый журнальный столик и кресло в тон дивану; рядом торшер с темно-желтым абажуром с кистями. Солидно, дорого, вне времени. Подал голос его телефон. Это был Савелий Зотов.

– Федя, ты дома? – спросил он озабоченно. – Я сейчас принесу куриный бульон, Зося сварила. Тебе нужно восстанавливать силы. Ты как?

– Я нормально, Савелий. Бульон не нужно, Зосе спасибо.

– Почему? Ты не любишь бульон?

– Люблю! Я в гостях, меня здесь обещали накормить.

– Ой, кто сейчас кормит в гостях! Одни чипсы и орешки. Ты у коллеги?

– Потом расскажу. Зосе привет!

…Он встал на пороге кухни:

– Помочь?

– Спасибо! – Оля улыбнулась. – Все готово. Вы умеете открывать вино?

– Не пробовал, но готов, – сказал Федор, и она рассмеялась. – У вас красивый дом.

– Да! Я начинаю привыкать, тем более здесь почти ничего не изменилось. Сестра купила новую мебель в свою комнату, а все остальное, как было. Это гнездо, мы жили здесь все вместе. Все чаще думаю, что у человека должен быть дом. Не место, где он живет, а дом!

…Федор разлил вино. Они смотрели друг на друга. Подрагивало пламя свечей, подрагивало вино в бокалах – на столешнице обозначились крошечные овалы теплого красного цвета.

– За вас, Оля! – сказал Федор. – За возвращение! – Она кивнула, лицо ее было серьезным.

Возвращение? Куда? Туда или сюда?

Они выпили.

– Скажите, что страшно голодны, – сказала Оля. – Кухня – тот же театр, нужны голодные зрители и аплодисменты!

– Готов съесть волка, – сказал Федор. – Или надо говорить собаку?

Оля рассмеялась:

– Надо говорить голодный как волк! Это козий сыр, попробуйте!

– Как в «Пасте-басте»?

– Да! И зелень. А вот это тушеные баклажаны с болгарским перцем – подарок Али. Она закручивает осенью не меньше сотни всяких салатов и маринадов. Старое поколение! Магазинным не доверяет. Там много специй, осторожнее!

– Вкусно. Еще вина? – Она кивнула, и Федор снова налил. – Теперь ваша очередь!

– Пусть скорей идет время… Нет! Пусть скорей все закончится!

Федор понял, что она хотела сказать. Страшно быть в подвешенном состоянии, подозревать всех вокруг, лежать без сна и прислушиваться к шорохам и шагам…

…Федор рассматривал блюдо с кусками тушеного мяса и чернослива в окружении крупно нарезанной и политой соусом вареной картошки.

– Я посмотрел в Интернете, как готовится стубица, – он передал ей тарелку и стал накладывать себе. – Думаю, тоже смогу. А вы оцените, договорились?

Оля кивнула и спросила:

– Ну как? Не очень сладко?

– Потрясающе! – искренне воскликнул Федор. – Даже Зося так не сумеет!

– Зося?

– Жена моего друга Савелия Зотова. Он собирался принести бульон, а я сказал, что я в гостях и меня накормят. Теперь расскажу им, что такое стубица. Пусть завидуют. – Он помолчал и спросил: – Как вам живется, Оля? Где теперь ваш дом?

– Наверное, у меня два дома. Я рассказываю сыну про дедушку и бабушку, про отца… хочу привезти его сюда. Пусть посмотрит, где мы жили. Не знаю, Федя, здесь ничего не осталось, кроме могил…

– Еще вина?

…Они долго сидели, разговаривая ни о чем, старательно избегая упоминать о последних событиях. Федор рассказал про Магистерское озеро, которое когда-то принадлежало чернокнижнику и колдуну, где живут русалки – одна, во всяком случае, он сам видел. А еще там очень яркие звезды и хорошо сидеть у костра, а потом спать под открытым небом и просыпаться с первыми лучами солнца. Правда, Федор не упомянул, что уже год они никак туда не выберутся… Чертово время! Летит как сумасшедшее… Оля сказала, что дядя Паша брал их маленькими на рыбалку и они сидели у костра… полешки трещат, пахнет дымом, ночные бабочки… И звезды! А дядя Паша рассказывает всякие истории из детства…

Они убрали со стола, и Федор засобирался домой. Оля проводила его в прихожую, он попрощался, но медлил, пауза затягивалась, оба молчали. Федор притянул ее к себе, она ответила поспешно и с готовностью…

Леша Добродеев по своему обыкновению кипел и булькал, Федор Алексеев хранил молчание и был полон мыслями об Оле. Он ушел утром, выскочил по-английски, не прощаясь – спешил на пару. Не хотел ее будить… но не только. Ему нужно было подумать, все случилось слишком неожиданно. С другой стороны, ужин со свечами, красное вино, мясо с черносливом… а чего вы еще ожидали?

Освободившись около часу дня, он набрал Олю, но она не ответила. Поколебавшись, Федор позвонил Добродееву, сказал, что ожидает его в скверике около театра – нужно поговорить. Взмыленный Добродеев примчался через двадцать минут. Хватаясь за сердце, упал на скамейку рядом, выдохнул:

– Ну?

– Я бы выпил кофе, – сказал Федор. – Не против? Заодно и поговорим.

– Давай! – с готовностью согласился тот. – Тут рядом «Кукушка», за театром.

– Федя, на что ты рассчитываешь? – спросил Добродеев, когда они уже сидели за столиком в полупустом кафе. – Неужели думаешь, что убийца один и тот же? Девочку-студентку ограбили, пропали золотые сережки и телефон, официальная версия ограбление. А в нашем случае все иначе! Колье нашлось, ограбления не было. Сережка случайно завалилась куда-то. Кроме того, двенадцать лет ничего подобного… так не бывает! Ее задушили, но насчет того, что ударили камнем по лицу, извини, не уверен. Она лежала лицом вниз, может, ударилась при падении. Он схватил ее вещи и удрал – не думаю, что намеренно изуродовал. Смысла не вижу. А Снежану ударили специально, несколько раз… это была ненависть! Можешь объяснить? Того не нашли и не могли найти, это спонтанное убийство, он наткнулся на нее случайно. Там были люди: выгуливали собак, все знали друг друга, здоровались. Следствие установило круг лиц, всех допросили. Солидные люди, все вне подозрений. Не вижу связи, Федя. Или это философский вопрос?