– Молодых женщин среди пострадавших нет! – доложил журналист минут через сорок. – Не скажешь, в чем дело? Неужели новое убийство?

– Спасибо, Леша! Потом!

Около трех ночи Федор позвонил в дверь капитана Астахова…

– Ты понимаешь, о чем ты просишь? – кричал всклокоченный Астахов, босой, в одних трусах, вырванный из сна. Дело происходило в кухне капитана. – Мало ли куда она делась! Ты о ней ничего не знаешь, может, она завела себе… – Он осекся и взглянул на Федора: – Неужели? Успел отметиться? Ну, философ! Ты же сам понимаешь, что мы не можем заявиться просто так! Почему именно к нему? Какого хрена? И что скажем? Предъявим твою философскую интуицию? А кроме интуиции?

– А если он ее убьет? – повысил голос Федор. – Тебе мало трупов?

– С какого перепугу? Ты что-то нарыл? Ну?

– Студентка, задушенная в парке двенадцать лет назад, встречалась с Бродским. Жена, которую он ревновал, исчезла четыре года назад. На трупе, пролежавшем зиму под снегом, найдена подвеска – Стрелец, такая же у жены Бродского на фотографии в филармонии. А если он узнал что-то про модель? Взрыв ревности и убийство! И наследство не забудь, и Валерия Гущина. Мало? Он все время приглашает ее в ресторан, говорит о своей любви к ее сестре, о том, что она похожа на нее, хватает за руку… Мало? Оля сказала, у него что-то с головой, он ей неприятен, но отказать ему не может, жалеет… Коля!

– Ладно, сейчас оденусь, – буркнул Астахов. – Но если твоя барышня загуляла… смотри, философ! Ты на тачке?

…Они въехали на территорию кооператива «Октавия», когда уже светало. Нашли нужный дом. Окна на первом этаже светились. Капитан позвонил. Отпирать двери никто не спешил. Ни звука не долетало изнутри. Он снова надавил на звонок. На сей раз они услышали шаги и щелчок замка; дверь открылась. Бродский, небритый, в мятой одежде, вопросительно уставился на них. Было похоже, что он пьян.

– Где Оля? – Федор оттолкнул его и ринулся в дом. Бродский молча посторонился, пропуская капитана Астахова.

Они стояли посреди большой гостиной. Работал телевизор с выключенным звуком, на диване лежали в беспорядке подушки. На журнальном столике стояли бутылка вина, два бокала и ваза с конфетами в блестящих фантиках.

– Где Оля? – Федор схватил Бродского за грудки. – Что ты с ней сделал?

Тот все так же молча стал отдирать от себя его руки. Капитан Астахов оттащил Федора и рявкнул:

– Не лезь! – А потом повернулся к Бродскому: – Где она?

Тот сел на диван и закрыл лицо руками.

– Федя, посмотри в доме, – приказал капитан.

Федор, чувствуя слабость в коленях, толкнул дверь в ближайшую комнату – это был кабинет с письменным столом и книгами на стеллажах.

Он взлетел на второй этаж – там было несколько дверей; он рванул ручку первой и увидел Олю! Она лежала на кровати, накрытая до подбородка белым с серебром покрывалом. Здесь все было белым: стены, мебель, ковер на полу, и только тяжелые атласные гардины бледно-серые, с оливковым подзором. Он отметил это все мельком, на автомате, сразу рванувшись к ней. Схватил за плечи и стал трясти…

– Федя, я не понимаю! – Митрич бросился к Федору Алексееву, переступившему порог бара «Тутси». – Савелий ничего не знает, по городу ползут всякие слухи! Это правда, что Бродский арестован?

…Федор вспомнил, какое почувствовал облегчение, когда она открыла глаза – сердце ухнуло куда-то вниз и исчезло. Она жива! Он прижал ее к себе с такой силой, что она вскрикнула. Отодвинулась, с недоуменнием повела глазами по комнате, перевела на него затуманенный взгляд…

– Ты помнишь хоть что-нибудь? – спросил он.

– Помню… Мы пили вино, а потом у меня закружилась голова… открываю глаза, а тут ты! Что случилось? Это комната Милочки, Руслан хотел показать… Почему я здесь? – Она потерла лоб. – А где Руслан?

– Внизу. Как ты сюда попала?

– Руслан пригласил пообедать в «Прадо», а потом предложил показать дом. Я согласилась… Он показал мне комнату сестры… эту! Сказал, что сам выбирал мебель и дизайн, ей очень нравилось…

– Что было дальше?

– Мы пили вино, а потом я не знаю… открываю глаза, а тут ты! Это ее комната… почему я здесь? – повторила она, отбросила покрывало и села. Поправила ворот блузки, одернула юбку. – Ничего не понимаю! Как ты узнал…

– Случайно. Звонил целый день, вечером пошел к тебе домой…

– Вечером? А… который час?

Федор посмотрел на часы:

– Шесть утра.

– Как… шесть утра? – Вид у нее был ошеломленный. – Не понимаю…

– Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо… голова кружится… немного. Федя, я хочу домой.

– Можешь идти? – Он помог ей встать, и они спустились в гостиную.

– Мы уходим, – сказал Федор капитану.

Бродский сидел на диване, закрыв лицо ладонями. Было похоже, что он не шевельнулся за время его отсутствия.

– Надо кровь на экспертизу, – сказал капитан. – Я скажу, куда ехать. Понял?

– Руслан! – позвала Оля. – Что случилось? Почему, Руслан? Ты хотел меня убить?

Он отнял руки от лица и сказал страстно:

– Нет! Нет! Ты спала на ее кровати, а я думал, что это она… Понимаешь? Ты была наверху, а я здесь… Снежана оставалась несколько раз, а теперь там была ты… а я думал, что там она! Это снотворное, пройдет… Я не могу спать, принимаю…

Оля подошла к нему, обняла, и Руслан, прижав ее к себе, разрыдался. Федор и капитан переглянулись; капитан возвел глаза к потолку и покачал головой.

Сдавать кровь на анализ Оля отказалась…

– Федя! Он арестован? – вернул его в реальность голос Митрича.

– Да, Митрич, Бродский арестован. Его подозревают в убийстве Снежаны.

– Значит, он убийца? Но… почему?

– Ревность, Митрич. Жестокая, как ад, с огненными стрелами.

– Какой ужас! – простонал Митрич. – Я ничего не понимаю! Мамочка была права, она сразу сказала, что это преступление из-за любви. Она что, отказалась выходить за него?

– Не знаю, Митрич. Капитан придет и все расскажет. – Он помолчал и сказал после паузы: – После болезни я все время хожу голодный! Накормишь?

Митрич встрепенулся и убежал.

– Я видел его работы, – печально сказал Савелий. – Он очень талантлив. Может, что-то с головой? У талантливых людей часто проблемы с психикой. Ты предупредил бы сестру Снежаны… мало ли что он себе вообразит!