Астахов, не здороваясь, рявкнул:

– Ну? Давай по-быстрому. А то меня тут… имеют в хвост и гриву! Начальство собирало, мозги чистило… э-э-э… – Тут капитан выразился сильно и от души.

– Что ты собираешься делать с Бродским? – спросил Федор.

– С Бродским? Ну да, конечно, Бродский! Расстрелять к чертовой матери и всех делов!

– Я серьезно.

– Я тоже. Ты… ты… ты же опером был! Диплом юриста… пока не ударился об науку! Что ему предъявлять, по-твоему? Подумай своей умной головой, философ! Грабитель видел убийство, но это не точно. Жертва оставила наследство Бродскому, значит, убийца – он, но это не точно. Сапожники выдали заключение, что сердечный приступ, но это не точно. Вор откинулся и стал его шантажировать, но это, опять-таки, не точно. Он его замочил, но это снова не точно. На пару с Савелием сочиняли?

– Ты же понимаешь, что подобные совпадения…

– Не понимаю! Не вижу никаких на хрен совпадений! Дай мне факты, а не… фигню!

– Не будешь?

– Угадал. Еще вопросы?

– Кто составил завещание? – Федор слишком хорошо знал своего друга.

– Даниил Драга, кореш твоего Бродского, – после паузы сказал Астахов.

– Сам проверил? – не удержался он.

– Курсант. Иди к черту! – Капитан всех стажеров называл курсантами.

На том они расстались, и Федор пошел… не к черту, разумеется, а в нотариальную контору Даниила Драги, что на улице Пятницкой. В приемной он спросил господина Драгу. Строгая девочка в очках уточнила, по какому вопросу и есть ли предварительная запись. Федор улыбнулся и сказал, что по личному. Поколебавшись, девочка сняла трубку внутреннего телефона.

Федор знал юриста визуально, по «кино», и ему было интересно, насколько созданный им образ отличается от оригинала. Игорек Нгелу-Икеара сказал: мальчишка мальчишкой, но юрист дельный. Регина его любит, так как он развлекает ее городскими сплетнями и анекдотами. Школьный друг Бродского. Удивительно, что они сошлись – педант и сухарь Бродский и зубоскал Драга. Общие интересы? Завещание, например. Да и бизнесу не помешает дельный юрист…

За столом сидел мальчишка в строгом темном костюме и дорогом галстуке, как сразу отметил Федор, питающий слабость к красивой одежде. Его рыжие волосы были тщательно приглажены, бледно-голубые глаза смотрели выжидающе, кончики крупного рта чуть приподняты – казалось, он улыбается. Что-то шутовское почудилось Федору в лице Драги и располагающее одновременно. На манжетах его дорогой рубахи Федор заметил скромные овальные запонки белого металла. Платина?

Налицо попытка смикшировать несерьезную физиономию строгим и внушительным антуражем. Даже две картины – одна над головой хозяина кабинета: богиня Фемида с завязанными глазами, с весами в одной руке и мечом, пронзающим преступника, в другой, и радостный зеленый пейзаж напротив письменного стола – говорили о некой двойственности. Внушительный письменный стол темного дерева, массивные стулья, пышные кремовые драпри на окнах усиливали ощущение. Этому мальчику больше подошла бы суперсовременная светлая простая мебель и жалюзи на окнах. Контраст с обстановкой в кабинете Бродского – холодной и безликой – был разителен.

– Прошу вас, присядьте, – Драга жестом указал на стул. – Я вас слушаю.

Федор представился; на лице юриста промелькнуло удивление.

– Консультант-философ? – переспросил он. – Вы занимаетесь убийством Снежаны Рубович? Неужели все так безнадежно?

Федор улыбнулся:

– Я не занимаюсь убийством, я, скорее, психолог…

– Профайлер! – воскликнул Драга. – Знаю! Видел в кино. Что же вас интересует?

– Меня интересует все. Вы были на дефиле, многих знаете. В силу вашей профессии вы наблюдательны. У меня просьба: не могли бы вы дать общую картину того вечера? Возможно, что-то бросилось в глаза, показалось неуместным, необычным… Меня интересует все.

– Понял, – кивнул Драга. – Я сам все время спрашиваю себя, кто из них… Понимаете? Убийца был среди нас. Ходил по залу, пил шампанское, рассматривал гостей и выжидал. Мы пожимали ему руку. Это… абсурд! Я многих знаю. Там были чужие, верно, но… Понимаете, ничего злодейского я не заметил! Никто не прятался по углам, не подслушивал, не терся рядом… Все, как всегда. Правда, я ушел раньше. Снежана была великолепна! По сути, это ее триумф, на подиуме и в зале. Мне потом рассказали, что их поздравляли, кричали «горько!», я видел фотографии… И такой финал!

– Вы ушли раньше? – спросил Федор.

– У меня была встреча. Собственно, программа закончилась, народ потихоньку расходился. Последнее, что я помню, – это Руслан! Счастливый, гордый… Он интроверт, боится выражать чувства, не умеет прощать. Я его не узнавал. Мы учились вместе, сто лет знакомы. Он очень замкнут, высокомерен, раним. Максималист! Ему никто не нужен, он держит дистанцию. Я был при нем рыбой-прилипалой, – Драга рассмеялся. – Он первый математик класса, а я полный ноль, цеплялся за него как за соломинку. Так и подружились. Даже сейчас я пытаюсь растормошить его, сделать… человечнее, что ли. Однажды он сказал, что чувствует себя не таким, как все, потому что его бросила мать, все смотрят на него и считают его прокаженным. И это при том, что у половины класса были неполные семьи! Очень высокая планка, не умеет прогибаться, не понимает тех, кто прогибается. Взять хотя бы бизнес… – Драга махнул рукой.

– Мне показалось, у него успешный бизнес, он сумел встать на ноги, – заметил Федор.

– Он мог быть успешнее, если бы не его дурацкая принципиальность. Руслан просто отпугивает клиентов. А на ноги встал, потому что получил наследство, повезло.

– Дядя-миллионер из Америки?

– Скорее, тетя. Причем даже не родственница, а подруга матери. Любила его, жалела. Своих детей у нее не было.

– Вы ее знали?

– Виделись два раза. Я помог ей продать дачу и оформил завещание. Яркая, интересная женщина. Умерла от сердечного приступа…

– Понятно. Такой вопрос… Сейчас, когда прошло какое-то время, как вы оцениваете то, что произошло? Что это было, по-вашему? Случайность, заданность…

Драга задумался.

– Черт его знает, – сказал после паузы. – Поверите, у меня с самого начала было чувство, что это все понарошку, ненастоящее… этот их роман, любовь. Снежана – яркая, жадная до жизни тусовщица… Львица! А Руслан… Конь и трепетная лань. Для меня загадка, почему она согласилась выйти за него. Его я понимал, ее – нет.

– Вы не пытались поговорить с ним?

– Пытался! Он и слушать не хотел. Я не знаю, кто или что вмешалось, чтобы не допустить… понимаете? Не судьба. А мотив… скорее всего, колье. Она до сих пор стоит у меня перед глазами – ослепительно красивая, в белом атласном платье, на шее синие камни. Синие лучики на коже… Живая, радостная… Обидно.