сумке и вытащила из кошелька купюру. — Это вам, помяните нашу бабушку.

Мужчина на секунду протрезвел, одобрительно кивнул и спрятал купюру в карман халата.

— А вам Васильев откроет?

— Нет, не откроет, — последовал неутешительный для нас ответ, и я пожалела зря потраченных денег.

— Зачем же вы тогда сюда пришли? Тоже будете ждать одиннадцати часов?

— Нет, у меня ключи есть, я ведь санитар, мы вместе с Саньком работаем.

— Так, может быть, вы нас пропустите? Очень надо, — взмолилась Степа.

— Надо так надо. Только дверь сами открывайте, — он вытащил из халата дрожащей рукой связку ключей и передал их мне, поскольку ближе всех к нему стояла именно я.

Я подобрала подходящий по виду ключ, сунула его в замочную скважину и повернула два раза. Дверь открылась. Внутри здания стояла гробовая тишина. Но это и понятно — покойники не поют и не танцуют, а лежат себе смирно на столах или в холодильнике, каждый в своей ячейке.

— По коридору и направо, последняя дверь, — направил нас санитар, а сам уселся отдохнуть на кушеточку рядом со входом.

В указанном направлении мы побрели искать Васильева. Крикнуть «Васильев, где ты?» никто из нас не осмелился, передвигались мы в полной тишине.

Мне было страшно, само присутствие в морге навевало на мысли о смерти, о бесцельно упущенном времени, об обидах, которые мы, сами того не желая, наносим близким и не торопимся попросить за них прощения, поскольку близкие люди и так простят. Думаем, жизнь бесконечна. А зря. Смерть — старуха непредсказуемая, может тебя подстеречь неожиданно, навалиться из-за угла, подло, исподтишка.

— Сюда, что ли? — Степин вопрос отвлек меня от грустных мыслей. Мы остановились перед последней дверью.

— Наверное. Больше дверей нет, ни справа, ни слева.

Алина набралась смелости, чтобы нарушить тишину громким стуком в дверь. Стук эхом откликнулся в противоположном конце коридора и затих.

— Господи, есть тут кто живой? — в сердцах воскликнула Алина и еще раз постучала кулаком о дверь.

— Александр Геннадьевич, вы здесь? — позвала Степа.

Васильев не отвечал. Тогда я взялась за ручку и потянула ее на себя. Дверь оказалась незапертой.

Комната была небольшая, с одним зарешеченным окошком. Из мебели — письменный стол, лабораторный столик, стеллаж и кушетка. Все. За столом сидел мужчина. На первый взгляд казалось, что он спит. Голова лежала на стопке бумаг, руки покоились рядом, он как будто прикрывал голову руками. Неподалеку от правой кисти на столе стоял пол-литровый флакон.

«В таких емкостях обычно продают в аптеках медицинский спирт», — вспомнила я.

Мы остановились в нерешительности на пороге комнаты: без приглашения входить неудобно, а уж будить тем более. Из-за спины к нам подошел наш новый знакомый.

— Почему не заходите?

— Да вот, спит ваш товарищ. Не знаем, будить его или нет?

— О! Надо же! Договорились, что сегодня ни капли, а он опять наклюкался под завязку, — возмутился напарник Васильева, как будто по жизни был трезвенником и сам в данный момент не пребывал в таком же состоянии.

Хотя нет, отличие между двумя санитарами бросалось в глаза. Васильев лежал, а этот стоял, опершись о стеночку, и к тому же мог говорить, а вот с Александром, я уже сомневалась, сможем ли мы сегодня побеседовать.

— Женщины, вы за покойником? — окликнул нас мужчина, только что вошедший в морг.

«Вот он-то точно врач», — подумала я, разглядывая пожилого доктора. Свежий халатик, усталый взгляд сквозь затемненные стекла в немодной оправе и никакого похмельного запаха.

— За покойником? — повторил вопрос патологоанатом. — Одежду принесли?

— Нет.

— А разве вы не за Петровым Иваном Кузьмичом приехали?

— Нет, мы не за Петровым. Нам нужен Васильев.

— Васильев?

— Да, нам его посоветовали знакомые. Он им бабушку бальзамировал, — начала врать Алина и с ходу попала в точку.

Доктор переспрашивать, чем занимается в свободное время санитар с институтским дипломом, не стал. Наверное, так и было — Васильев делал последний макияж усопшим.

— А разве его в кабинете нет? — удивился он, почему это мы так долго стоим на пороге.

— Есть, но… — мы несколько замедлили с ответом, не зная, как охарактеризовать состояние Васильева.

Доктор подошел к нам ближе. Напарник Васильева спрятался за наши спины и, чтобы шеф не учуял запашок, отворачиваясь в сторону, сказал:

— Спит Сашок. Будить, Петр Игнатьевич?

— Как это спит?! Он должен был документ об экспертизе подготовить.

Петр Игнатьевич подошел к столу и потряс Васильева за плечо. Рука соскользнула со стола и плетью повисла вдоль тела, голова без движения продолжала лежать на стопке бумаг.

Теперь на спящего человека Васильев похож не был. Петр Игнатьевич двумя пальцами поискал на шее пульс, не найдя, заглянул Васильеву в глаза. Мне стало жутко — еще один покойник. Шеф Васильева аккуратно взял со стола флакон, поднес к носу, затем поставил флакон на прежнее место. Заметив на столе листок бумаги, в руки брать не стал, прочитал так.

— Дурак, — с сожалением в голосе сказал Петр Игнатьевич и вытащил из кармана мобильную трубку.

С полицией он говорил по-свойски, как будто всех знал и все знали его. Закончив разговор, он обратился к нам:

— Прошу прощения, но вам придется некоторое время побыть здесь. Таков порядок. Идемте, пока не приехала полиция, посидите у меня в кабинете.

— А что с Васильевым? Он жив? — заранее зная, какой будет ответ, спросила я.

Петр Игнатьевич мне даже отвечать не стал, молча конвоировал нас в свой кабинет.

— Располагайтесь. Диван, кресла в вашем распоряжении. Чай, кофе? Конфеты? — спросил он.

Мы, конечно же, отказались — пить в морге чай совершенно не хотелось и уж тем более закусывать конфетами.

— А у вас кто умер? — полюбопытствовал Петр Игнатьевич.

— Никто, — кратко и вполне честно ответила Алина.

Она могла бы соврать про бабушку или какую другую родственницу, но хорошо понимала, скоро здесь будут люди из полиции, а они обязательно проверят ее слова и уличат во лжи.

— Зачем же вам тогда понадобились услуги Васильева? — удивился Петр Игнатьевич.

— На всякий случай. Думали, придется когда-нибудь воспользоваться. Знаете, женщина и после смерти остается женщиной.

— Странно, обычно при жизни люди мало задумываются о том, как будут выглядеть после смерти. Я так понимаю, на здоровье вы не жалуетесь. Вы прекрасно выглядите. Мой вам совет: не забивайте себе голову разными глупостями.

— А кто вам сказал, что мы хотим сами воспользоваться услугами специалиста посмертного макияжа? — возмутилась Алина, меньше других думавшая о своей смерти, она-то жить еще собиралась не один десяток лет. Но мысль заранее обсудить со специалистом свою внешность в гробу ей все же понравилась. — Скажите,