Получив вскоре телеграмму о выходе из Артура Макарова с тремя броненосцами и несколькими крейсерами, Того осознал окончательно, что войну нужно начинать по новой. Отныне он становится обороняющейся стороной. Командующий Соединенным флотом уже морально был готов к такому повороту событий, хотя они и несколько отличались от его ожиданий. Причем в худшую сторону, поскольку был упущен и последний, пусть крошечный шанс перехватить Чухнина и Руднева до соединения с Макаровым…

Когда вчера в рассчитанное им время доклада об обнаружении владивостокских крейсеров или Третьей Тихоокеанской эскадры так и не поступило, для командующего Соединенным флотом все стало ясно. Вопреки предложению начальника штаба Акияма Санэюки и его офицеров продолжать идти к Шантунгу и далее к Артуру полным ходом Того, улыбнувшись, приказал сбросить ход до двенадцати узлов и не насиловать механизмы.

– Успокойтесь, господа, успокойтесь. Нам до Артура почти полтора суток, а птичка наша, я полагаю, уже упорхнула за Шантунг. Завтра русские будут служить благодарственные молебны. Поскольку сегодня наши боги были к нам холодны… Так что все начинаем сначала. Новый расклад таков: сейчас у русских на восемь линейных судов больше. То, что случилось, – это прекрасная иллюстрация высказывания Сунь Цзы о том, что самая лучшая победа та, ради которой не просвистела ни одна стрела… Нет, я все-таки не прав. Три корабля мы потеряли… – Того сделал паузу, собираясь с мыслями, а затем продолжил: – Нам противостоит чрезвычайно смелый, достойный и умный противник. Разбить его – высшее счастье и честь для сынов страны Ямато. Сегодня, однако, мы оказались не на высоте. В первую очередь я… Что касается чести флота и штаба, не беспокойтесь. Я сам отвечу перед императором за эту неудачу…

Потом Того признавал, что, поступи он согласно мнению кэптена Акияма и командира «Микасы» каперанга Идзити, шанс прихватить русских у них все-таки был. Более того, послевоенный анализ времени и прокладок русской эскадры и японского флота показал, что в тот вечер был момент, когда концевые корабли русских колонн и один из японских крейсеров – «Цусиму», шедшую на правом фланге дозорной завесы впереди Того, – разделяло каких-то тридцать – тридцать пять миль…

Но, как говорится, история не любит сослагательного наклонения. Эндшпиль в этой партии тоже остался за русскими.

* * *

Всеволод Федорович Руднев, он же Петрович, стоял с офицерами «Варяга» на левом крыле ходового мостика крейсера. Встретивший их «Изумруд» весело бежал впереди, размазывая над морем клубы дыма…

Щемило сердце. И на глаза почему-то наворачивалась влага. «Что это со мной творится сегодня? – Петрович нервно теребил снятые перчатки. – Только бы не заболеть. Может быть, перепсиховался, когда Ками Стеммана чуть не словил? Да, прусак наш восточный едва не доигрался, ведь минут пять шел практически под накрытиями! А если бы Камимура поставил „гальюна“ не четвертым в колонне, а головным? Вряд ли сейчас „Богатырь“ катился бы нам в кильватер. Тоже мне Рейн-2, блин, выискался… Своего второго Владимира с мечами заработал, однако ж. Три вымпела за поход.

Но нет, это все не то… Стоп! Доехало, в чем дело, кажется… Я ведь их никогда так… Так? Да просто вообще никогда не видел! Вот они идут – линкоры российского флота. Как потрясно смотрятся в море эти корабли, рукотворная стальная мощь империи…

Нет, ребятушки мои, любые фотографии, любые модели такого никогда не передадут. И кинопленка или киноцифра не передадут. Наверное, только Айвазовский смог бы. Сейчас вот Верещагину шанс может представиться…

Это не просто сила. Это гордость! Это, вообще, такое… Кто не видел, кто кожей этого не ощущал, тот не поймет, наверное, никогда. Не зря янки в нашем мире термин выдумали – „проекция силы“. Кстати, правильный термин. Пора бы нам вводить его и здесь…»

– На «Ослябю»: сигнал Николаю Ивановичу – «Сделано хорошо!», – коротко приказал Руднев и вновь ушел в себя.

В легкой голубоватой дымке впереди, слева по ходу его крейсера, постепенно обретали форму и объем громады кораблей Небогатова и Чухнина. Вот они уже совсем рядом, стальные колоссы, идущие навстречу битве, которая, как очень хорошо понимал Петрович, должна избавить Россию от десятков миллионов будущих смертей… Но если большие крейсера для него стали уже чем-то привычным, хотя «Громобой» и «Россия» поначалу тоже потрясли, то эти, вооруженные поистине главным, двенадцатидюймовым калибром, плавучие крепости…

Вот под флагом Иессена по борту проходит закованный в британскую и французскую броню «Три Святителя». Могучий, приземистый, отягченный сам собой. Вот и его младший брат, трехтрубный «Потемкин», единственный в мире с восемью шестидюймовками на каждый борт.

«Ну, здравствуй, светлейший князь. Вот ты какой… Оп-с! А нос-то ему добронировали! Молодец, Вадим. И Шотт не подкачал, успели-таки николаевцы! Хорошее имя для хорошего корабля. Вот разводят волну высоченные гиганты „бородинцы“, ощетинившиеся броневыми башнями. Вот и „Александр“, красавец он какой все-таки…

И это… это все потому, что некий лузер Карпышев… Спьяну!..»

Это были минуты сумасшествия. Из ступора Руднева вывел усиленный рупором голос вице-адмирала Чухнина:

– Ну, мы уж заждались вас, Всеволод Федорович…

* * *

Когда «Варяг» с «Богатырем» догнали объединенные силы Небогатова и Чухнина, а крики «ура!» отгремели, крейсера уравняли ход с флагманским броненосцем. И вот тут-то у Руднева волосы и встали дыбом. Эскадра шла на прорыв на скорости аж… в десять узлов! На вопрос «Но почему?» с высокого мостика «Александра» последовал невозмутимый ответ: «Машины „Камчатки“ больше, увы, не выдают». Пришлось заняться убеждением Григория Павловича в расстановке текущих приоритетов, сославшись даже на авторитет Макарова.

Конечно, перевозимые на «Камчатке» разобранные на отдельные секции батопорты ворот артурских сухих доков, старого и нового, достраивающегося на южной стороне Восточного бассейна, – это очень важно. Спроектированные нашим знаменитым механиком Шуховым и изготовленные питерскими корабелами, они должны поставить точку в приведении в должный вид судоремонтных мощностей базы. Также важны и лежащие в трюме транспорта-мастерской стальные сети для боновых заграждений, которые должны дать возможность флоту без лишнего риска находиться на внешнем рейде. Однако обеспечить приход в Артур семи броненосцев, шести броненосных, семи бронепалубных крейсеров и полков гвардейского десантного корпуса целыми, то есть без встречи с Того, все же немного важнее… Так что пришлось «Камчатке» уходить под китайский берег и пытаться пройти к Артуру под прикрытием «Мономаха». Навстречу им потом, после прорыва, обещали выслать быстроходные крейсера. А пока – эскадре ход держать не ниже четырнадцати узлов, а коли кто отстанет – тому вечная память…

Последним приключением перед Дальним стал подрыв «Урала» на русском же минном заграждении, который оповестил штурманов эскадры, что они не совсем верно определились с местом. Молодцы все-таки Хлодовский с Щегловым, что предусмотрели все до мелочей. Не вызови они заранее, сразу по открытии японским крейсером, из Артура буксиры, ох и покорячились бы мы с ним…