– Ну и что нам дает твоя небольшая ночная экскурсия? – спросил Ларедо. – Я бы хотел понять, что ты сама думаешь?

Пайн заскрипела зубами от его едва скрытого намека.

– В самом худшем случае двух безмозглых уголовников уберут с улиц на пять или десять лет, – резко ответила она. – Ведь девушка, на которую они напали, могла оказаться не мной, верно?

– Я не думаю, что найдется еще одна такая же, как ты.

Уоллис переводил взгляд с Пайн на Ларедо, и на его лице появилось недоумение.

– Ладно, полагаю, мы здесь закончили, – сказал Уоллис. – А вам, агент Пайн, стоило бы немного поспать.

Пайн посмотрела на часы.

– Мне необходим кофе и завтрак. – Она бросила взгляд на Ларедо. – Когда девушка рискует и надирает задницы, она начинает испытывать голод.

– Отлично, я угощаю, – последовала неожиданный ответ Ларедо. – Пойдем, я тебя подвезу.

Он повернулся и вышел прежде, чем она успела ответить.

Уоллис сочувственно на нее посмотрел.

– Насколько я понимаю, между вами все сложно?

Пайн, которая открыла рот шире, чем следовало, закрыла его, коротко кивнула Уоллису и последовала за Ларедо.

– Где ты остановился? – спросила Пайн.

Она устроилась на пассажирском сиденье черного внедорожника, который вел Ларедо.

– В мотеле, в двух милях от Андерсонвилля. А ты?

– В «Коттедже», в городе.

Он пожал плечами.

– Если там лучше, чем в гадюшнике, то цена должна превышать суточные от Бюро.

– Потрясающее умозаключение. Я здесь за свои деньги.

– Обожаю телевизионные сериалы, в которых агенты летают на «Гольфстримах», носят одежду от знаменитых дизайнеров и останавливаются в «Ритце». Криминалистическая экспертиза всегда оказывается верной, негодяев тут же находят, убийцы со слезами на глазах признают свою вину через пару секунд после того, как им сообщают, что на месте преступления нашли его волос. А потом все идут и празднуют в крутой полицейский бар, где пьют шампанское по сто долларов за бутылку.

– Ты хочешь сказать, что ненавидишь такие сериалы?

Ларедо улыбнулся и кивнул.

– Верно, я их ненавижу.

– Куда мы едем?

– Кафе находится чуть дальше по дороге, видел его раньше, – ответил он и замолчал, постукивая пальцами по рулю. – Должно быть, ты устала, на ногах всю ночь.

– А ты успел поспать?

– Как ребенок.

– Ну, соври еще разок.

Они подъехали к кафе с замечательным названием «Дыра в стене», припарковались рядом с входной дверью и вышли из машины.

– Можно определить класс заведения по количеству клееной фанеры на внешних стенах, – заметила Пайн, глядя на кафе.

– Ну ты здесь выросла. А я из Куинса. Жил в шестиэтажном доме без лифта. Понятия не имею, из чего там делали стены. Я лишь знал, что кругом не было травы, и ты считался богачом, если жил в доме с лифтом. И миллиардером, когда в доме имелся привратник.

Они вошли в кафе, где полная женщина у дверей предложила им проходить, и выбрали столик в дальнем углу, где им никто не помешал бы. Впрочем, это не имело значения. В такой ранний час посетителей было совсем мало.

Агенты заказали кофе и завтрак, и худая официантка лет шестидесяти в потертой, покрытой пятнами униформе, знававшей лучшие времена, быстро им все принесла. На ее лице были заметны следы тяжелой жизни, давно утомившей немолодую женщину. Однако она приветствовала их с открытой улыбкой.

И не стала ничего говорить относительно синяка на лбу Пайн или о том, что та двигалась с заметной неловкостью. «Быть может, ей постоянно приходится видеть людей, которые недавно дрались», – подумала Пайн.

Они пили кофе, а Ларедо посматривал на Пайн.

– Как голова? – спросил он.

– В чем причина твоего появления здесь? – сразу взяла быка за рога Пайн.

– Это моя работа. – Ларедо пожал плечами.

– Чушь собачья. Хочешь сказать, что остался единственным агентом в ОПА-четыре?

– Просто пришла моя очередь.

– И снова чушь собачья. – Она наклонилась вперед. – И почему я думаю, что, как только в просьбе о помощи всплыло мое имя, ты сразу вызвался добровольцем?

– Не льсти себе, Пайн.

– Тогда докажи мне, что я ошибаюсь, Ларедо.

Он повертел в руках бумажную салфетку, потом разорвал ее на аккуратные треугольники. Пайн не сводила с него глаз.

– Ты так и не избавился от своих маленьких ритуалов?

– У каждого из нас имеются свои ритуалы. Не исключено, что ты сейчас проводишь один из них.

– Я не возвращалась сюда с тех пор, как была ребенком.

– Физически, может быть, и не возвращалась.

– О, так ты стал психиатром? А я еще даже не улеглась на кушетку. Ладно, брось. Ты ведь можешь много лучше, верно, Эдди?

Наступило долгое, неловкое молчание.

– Может быть, ты права. Может быть, я приехал сюда, потому что узнал, что ты участвуешь в расследовании дела, – сказал Ларедо наконец.

– Но почему это имеет для тебя значение? Мы давно все сказали друг другу и попрощались.

Он перестал возиться с салфеткой.

– Ты все сказала. А у меня даже шанса не было.

Пайн указала на его безымянный палец.

– Что произошло?

Он потер пустое место большим пальцем.

– Дениз развелась со мной и забрала мальчиков. Много лет назад.

– На то была определенная причина?

– Давай посмотрим. Меня никогда не было дома, потому что я работал в самые поздние часы. Половину времени я не мог рассказать, где нахожусь или чем занят. А когда я находился под прикрытием и какой-то подонок из картеля угрожал моей семье, это стало последней каплей, переполнившей чашу терпения моей жены.

– Ты тогда работал в округе Колумбия?

– Нет. До того как мы расстались, мне удалось хитростью перевестись в Нью-Йорк. Обратно в родной город. Я думал, это будет хорошо для всех. Новое начало.

– И?

– И Дениз нашла работу с неполной занятостью на Уолл-стрит, потом влюбилась в менеджера хедж-фонда, который зарабатывал больше денег в день, чем я смогу за всю жизнь. Сейчас они живут в Лондоне. А еще у них есть дом на юге Франции, и они летают туда на частном самолете. Она ведет чудесную жизнь, после того как рассталась с мужем из ФБР.

– Я никогда не была с ней близко знакома, но она не производила впечатления неглубокого человека.