Блюм сказала Пайн, что не собирается читать ей лекции по поводу предыдущей ночи, после чего именно этим и занялась.

– Теперь тебе лучше? – спросила Пайн, когда Блюм закончила.

– Не слишком. А тебе?

– Не слишком.

– Как голова?

– Синяк уже начинает проходить.

Они снова сидели в зале для завтраков «Коттеджа». Пайн успела проспать глубоким сном пять часов, принять душ и переодеться и даже плотно поесть, что ее желудок воспринял без особого энтузиазма, ведь там теперь образовалось слишком много всего.

Пайн рассказала о своем походе на кладбище и о гипотезах относительно расположения тела на определенной могиле.

Блюм пила горячий чай и изучала своего босса.

– Что ты делала после того, как я с тобой рассталась вчера вечером? Я виделась с Уоллисом и Ларедо в полицейском участке, но о расследовании мы не говорили.

– Я решила вернуться в «Темницу». Уоллис поделился со мной кое-какой информацией. – Она рассказала Пайн о том, что убитого мужчину звали Лейн Гиллеспи, и он служил в армии.

– Он ушел в отставку без почета, – задумчиво проговорила Пайн. – Есть какие-то идеи?

– У меня нет, именно поэтому я позвонила сыну, который служит в военной полиции. У него идеи есть.

– Какие именно?

– Гиллеспи совершил поступок, который не понравился офицерам. Однако они не хотели привлекать к нему внимание. В таких ситуациях прибегают в обычной отставке без почетных условий. Армия избавилась от него, но так, чтобы это не помешало ему жить дальше. Только другие военные понимают такие нюансы. И я сомневаюсь, что Гиллеспи собирался служить в каком-то другом подразделении.

– Интересно, в каких именно случаях такое происходит?

– Их довольно много.

– У твоего сына есть какие-то предположения?

– Он перезвонил мне и сказал, что отставка как-то связана с самим Гиллеспи. Если бы она имела отношение к его службе, формулировка была бы более определенной.

– Я рада, что он нам помог, а ты задала ему этот вопрос. Я… помню, ты говорила о своих не самых лучших отношениях с детьми.

В улыбке Блюм Пайн заметила печаль.

– По мере того как идет время, отношения становятся лучше, – сказала Блюм. – Думаю, они начинают понимать, что их отец был не самым блестящим образцом человеческого существа, а я сумела получить максимум из карт, которые мне раздали. – Она сделала паузу. – Но я несу ответственность. В конце концов, я вышла за него замуж.

Пайн улыбнулась.

– Я всегда восхищалась тем, как ты никогда не уходишь от проблемы, Кэрол.

– В этом нет смысла. Рано или поздно проблема все равно до тебя доберется.

– Значит, Саванна?

– Да.

– Уоллис хочет туда поехать?

– Так он сказал.

– Когда?

– Как только ты будешь готова.

– Я уже готова.

– Я так и думала, именно поэтому мы с ним договорились, и он уже на пути сюда.

Блюм так посмотрела на нее, что Пайн не выдержала.

– Что? – спросила она у помощницы.

– Уоллис сказал, что ты сегодня завтракала с Ларедо.

– Верно.

– И как все прошло?

– Хорошо, уж не знаю, поверишь ты или нет.

– Вы с ним разобрались?

– А ты считаешь, что у нас были проблемы?

– Я понятия не имею. Просто предположила.

– Уоллис говорил мне, что все выглядит непросто, и я не стала спорить.

– Хорошо.

– Все действительно сложно, Кэрол. Пока я не могу сказать больше.

– И он здесь только для того, чтобы помочь местным копам с расследованием?

– Он также предложил помощь в расследовании дела моей сестры.

– И ты не будешь возражать?

– Он опытный следователь по уголовным делам. И я готова принять любую помощь. Когда приедет Уоллис?

– Примерно через десять минут. Агент Ларедо будет с ним.

– Так и должно быть. Он полевой агент в этом расследовании.

– А как насчет дела твоей сестры? Я хочу сказать, что теперь, когда агент Ларедо здесь, ты можешь сосредоточиться на своем расследовании. Ведь детективу Уоллису помогает Бюро.

– Ты хочешь бросить это дело?

– Не мне решать. Я приехала, чтобы тебе помогать. И не хочу, чтобы ты перегружала себя работой, а в результате испытала разочарование.

– У тебя чудесно получается ставить меня в неудобное положение.

– А удобное положение существует? Мне с таким сталкиваться не приходилась.

– Мы женщины, Кэрол, а потому способны решать сразу несколько задач.

– Ну, поскольку я женщина, я готова признать твою реп-лику остроумной, но это не ответ на мой вопрос.

Пайн опустила взгляд.

– В детстве у меня и мысли не было о работе в правоохранительных органах, – призналась она. – Когда я потеряла Мерси, то закрылась изнутри. Я ни с кем не дружила. Мои родители оставались рядом, но вокруг была пустота, понимаешь?

– Да, я понимаю, как такое может быть.

– Я нашла свое призвание в спорте. Я могла заниматься чем угодно и добиваться хороших результатов. Мне нравились командные виды. Я… хотела стать частью чего-то, но мне было трудно. Трудно по-настоящему. Оказалось, что я не могла взаимодействовать с другими людьми. Одна только мысль о том, что разговор зайдет о моей семье, вызывала у меня ужас – что я могла сказать? Получалось, будто я носила в себе какую-то мрачную тайну. Знаю, это глупо, но я испытывала стыд.

– Я понимаю, что для тебя это было очень сложно.

– И тогда я начала заниматься тяжелой атлетикой. Теперь я была одна против всех остальных. Мне больше не требовалось ни на кого рассчитывать, только всех победить.

– Я тебя поняла. Но ты наверняка чувствовала себя очень одинокой.

Пайн сделала глубокий вдох и посмотрела на подругу.

– Невероятно одинокой. В особенности после того как исчезла моя мать. Я окончила колледж, некоторое время путешествовала, а потом произошло событие, изменившее всю мою жизнь.

– И что это было?

– Однажды вечером я шла по улице, и из переулка выскочил какой-то парень, который едва не сбил меня с ног. Я отскочила и увидела, что он вооружен. Я запаниковала, не знала, что делать, и не понимала, что происходит. Это было как в кино.

– Боже мой.

– А еще через долю секунды из того же переулка появилась женщина, вооруженная пистолетом. К тому моменту я спряталась за мусорным баком и присела. Парень повернулся и выстрелил, но промахнулся. А женщина врезалась в него, точно потерявший управление товарный поезд, и так быстро его обезоружила, что я едва успевала уследить за ее движениями. Он оказался на земле и в наручниках до того, как я сделала вдох. Затем прибежали другие полицейские, а женщина подошла ко мне и спросила, все ли со мной в порядке. Она держалась очень мило и была совершенно спокойна, и это после того, что произошло. Меня же трясло от ужаса.