— Здравствуйте. Что случилось?

С пятнадцати лет Куини свято уверовала — если хочешь что-то получить от мужчины или даже просто находиться в его обществе, нужно быть вежливой, милой, плаксивой и кокетливой. Это было не слишком приятно, но счастливый брак ей обеспечило.

— Мистер Селлини, простите за беспокойство, особенно в воскресенье, но мисс Чосер покорнейше просит вас уделить ей буквально пять минут около шести вечера. Спуститесь к ней на пару слов. Она вас надолго не задержит, так что…

— Чего она хочет?

— Она не сказала. — Куини сверкнула белозубой улыбкой, которая, по словам некоторых мужчин, когда-то освещало ее лицо. — Вы же знаете, какая она, мистер Селлини, — продолжила она, ненамеренно предавая подругу. — Вечно беспокоится из-за каждой мелочи. А ведь по состоянию дома этого и не скажешь, не так ли?

— Это уж точно. — Миксу хотелось поскорее вернуться к футбольному матчу, который он записал пару недель назад. — Скажите, что я буду около шести. Всего доброго.

Когда она вернулась в гостиную, Гвендолин спала, и Куини нацарапала записку.

Мистер Селлини придет в шесть.

Люблю. Куини.

Микс так и не посмотрел футбол. Сначала он не придал значения приглашению, но затем его охватили дурные предчувствия. Должно быть, нашла стринги. Кто-то же забрал их, и, вероятнее всего, старуха Чосер. Надо придумать, как они попали в котел. Единственное, что приходило на ум, — он стирал вещи подружки, у которой сломалась стиральная машина. Но это совершенно неправдоподобно.

Кто еще стирает в таких старомодных посудинах? Есть же прачечные самообслуживания. В любом случае это не отменяет того факта, что ему нечего было делать в ее прачечной.

Может, получится все отрицать. Наверное, так лучше всего. И более того, можно будет намекнуть, что к этому имеют отношения миссис Фордайс и миссис Уинтроп. Даже сказать, что он видел кого-то из них со стрингами в руках. Микс велел себе не переживать, даже не думать об этом. А о чем тогда думать, например? О том, что Фрэнк из «Сан» все рассказал полиции? Что Нерисса встречается с новым парнем? Нет, лучше о том, как он предложит Брайану Брунсуику двести пятьдесят за «вольво». Стоит подойти к их дому завтра и предложить Сью Брунсуик прокатиться с ним на машине. Ей вовсе не обязательно садиться за руль самой, пусть сядет рядом. Блестящая идея. Он отвезет ее в Холланд-Парк, а лучше в Ричмонд, и предложит поужинать в одном из модных пабов. Она не откажет, если хочет продать машину. А потом они вернутся к ней домой, и старик Брайан не будет мешаться под ногами…

Один раз встретятся — и хватит. Как только он попадет в дом к Нериссе, как только они поговорят за кофе, ему уже не будут нужны второсортные женщины и подержанные машины, у него будет «ягуар», а главное — Нерисса. К воскресенью вся его жизнь может поменяться. Его даже не будет в этой квартире, он переедет в Кэмпден-Хилл, и больше не придется беспокоиться ни о работе, ни о машине, ни о том, что старые кошелки о нем думают. В его доме не будет привидений. Микс расскажет ей о стрингах, и они вместе посмеются над этой историей, в особенности над тем, как он рассказывает старухе Чосер, что стринги принадлежат миссис Уинтроп. Будто она может натянуть их на свою толстую задницу.

Он принял три таблетки ибупрофена, надел носки и ботинки, натянул свитер и отправился вниз в десять минут седьмого. Гвендолин уже не лежала и даже не сидела, она расхаживала по комнате, потому что жилец опаздывал на десять минут. Когда он появился, она от злости уже не в силах была сдерживаться:

— Вы опоздали. Всем уже наплевать на время?

— Так что вы хотели?

— Присядьте, — сказала Гвендолин.

Интересно, может от гнева подниматься давление и пульсировать в голове? Иногда Гвендолин размышляла о своих артериях, теперь уже, скорее всего, покрытых таким же налетом, который бывает на зубах. Закружилась голова. И хотя она предпочла бы грозно возвышаться над жильцом, пришлось присесть, чтобы не упасть и не показать свою слабость.

— Утром заходил мой любезный сосед, — начала она, глубоко вздохнув. — Эти иммигранты могли бы научить некоторых хорошим манерам. Как бы то ни было, он кое-что мне сообщил. Догадались, о чем речь?

Микс догадался. Такого поворота он не ожидал. И не подготовил объяснений. Мрачнея с каждой минутой, он выслушивал подробнейший рассказ о визите мистера Сингха, его замечании о присутствии Микса в саду и ее негодовании.

— А теперь объясните, что вы там делали.

— Перекапывал сад, — сказал Микс. — Вы не можете не признать, что это необходимо.

— Это вас не касается. Сад не ваша забота. — Гвендолин решила не упоминать стринги. Письмо — другое дело. — И у меня есть причины предполагать, что вы рылись в моей почте.

— Это неправда.

— Не смейте так со мной разговаривать, мистер Селлини. Что значит неправда? Вы до сих пор не объяснили, зачем копали ямы в моем саду, не говоря уже о вторжении в мою кухню и прачечную.

В начальной школе у него была учительница, очень похожая на эту старуху. Он даже имя помнил: мисс Форестер. Она учила его маму, а до этого — бабушку. Поколение современных детишек устроило ей настоящее испытание, и она вынуждена была уйти, чтобы не заработать нервный срыв. Он был в числе этих детей, и в ту пору терять ему было нечего. Сейчас же все обстояло по-другому. Хотелось сказать, как он говорил мисс Форестер: «Отвали, старая корова», но слова застряли в горле.

— Либо я получаю удовлетворительное объяснение вашего поведения, либо я попрошу вас покинуть дом.

— Вы не имеете права, — сказал он. — Квартира без мебели, у меня есть договор об аренде.

Гвендолин прекрасно знала, что это незаконно, но продолжила:

— Что же вы закопали? Что-то из моей собственности, полагаю? Ценное украшение? Или, может быть, серебро? Я проверю, не беспокойтесь, чего не хватает. Или, возможно, вы кого-то убили и закопали в саду? Дело в этом?

Гвендолин не рассматривала этот вариант всерьез. Это было уже из разряда фантастики, о чем она читала на протяжении многих лет. Она так сказала не потому, что считала это правдой, а просто чтобы оскорбить его. Поэтому не заметила, как Микс побледнел и лицо его перестало быть безразличным. Но он промолчал, лишь слегка опустив взгляд, который до этого был направлен на нее.

Торжествуя, она решила довершить дело:

— Завтра утром я позвоню в полицию. Когда вы выйдете из тюрьмы, вам вряд ли захочется сюда возвращаться, даже если будет такая возможность.

— Вы закончили? — спросил Микс.

— Почти, — сказала Гвендолин. — Лишь повторюсь, что завтра утром я уведомлю о ваших действиях полицию.

Когда жилец ушел, ей пришлось лечь. Как только он закрыл за собой дверь — захлопнул с такой силой, что весь дом, казалось, затрясся, — она заставила себя подняться с дивана и заковыляла к лестнице. Потом она не найдет в себе сил одолеть ступени. Минут десять посидев у подножия лестницы, Гвендолин принялась карабкаться вверх на четвереньках. Казалось, прошло несколько часов, прежде чем она добралась до своей спальни.