Для тан-рионских храмов они давно стали настоящим бедствием. Оруженосец весьма щедро раздавал милостыню, в то время как Рес прошел мимо с полным равнодушием. Самым удивительным было то, что это равнодушие оказалось взаимным. Нищие, довольно назойливо вымаливающие подаяние у всех подряд, тоже как будто не заметили его. Никто не хватал юношу за полы, не взывал к его милосердию, не демонстрировал культи и язвы. Рес прошел сквозь толпу попрошаек как невидимка, в то время как к Дарноку со всех сторон тянулись грязные руки убогих.

Он поджидал оруженосца, стоя в стороне. Наконец Дарнок выбрался из толпы нищих и подошел к нему.

– Ух! – воскликнул он с легкой досадой. – Мой кошелек стал намного легче. Нигде нет таких назойливых попрошаек, как в Тан-Рионе. Но вы умудрились проскользнуть почти без потерь, как будто вас не заметили. Как это вам удалось?

– Они в самом деле меня не заметили, – улыбнулся Рес. – Люди, Дарнок, видят лишь то, что хотят видеть, или то, что им выгодно. Проходя через эту толпу, я просто все время держал руку на рукояти меча.

– Ах, вот оно что! – воскликнул оруженосец. – А вы не отличаетесь добросердечностью. Неужели смогли бы обнажить меч против этих убогих?

– Конечно, нет. Хотя большинство этих людей просто лодыри и обманщики. Они попрошайничают потому, что не хотят работать.

– К тан-рионским святыням приходит много калек и убогих в надежде на исцеление.

– А когда их надежды не оправдываются, они начинают срезать серебряные пряжки с рукавов благочестивых богомольцев, – в своей ироничной манере заметил Рес, указывая Дарноку на рукав его зеленой куртки, где не хватало как раз упомянутой пряжки.

Оруженосец выругался.

– Увы, мягкосердие дорого стоит, – хлопнул его по плечу юноша. – Радуйтесь, что хоть кошелек на месте. Вам стало легче на душе после молитвы?

– Намного. А вам?

– Пожалуй, да.

– Вот видите! – прикусив губу, оруженосец все же решился задать вопрос, который так и вертелся на языке. – А вы верите в Бога, Рес?

– В детстве верил, а теперь – не знаю. Только, боюсь, мы имеем в виду разных богов.

– Вы верите в пророка Махомара?

– Нет, нет, – засмеялся юноша. – Вот уж об этом можете не волноваться. Я верил в то, что мне внушали с детства, но с некоторых пор стал сильно сомневаться в этом.

– А во что верят у вас на родине? Или вам об этом тоже нельзя говорить?

– В бога войны, – ответил Рес и этот ответ Дарнока почти не удивил.

– Значит, наша вера для вас – чужая.

– Простите, Дарнок, но я в самом деле не верю ни в Святых, ни в чудеса, которые они совершали, ни во всемогущего Бога-Создателя.

– Странно, что при этом вы служите Великим Магистрам.

– Кровать, на которой спит Великий Магистр, тоже ему служит. Но вряд ли разделяет его религиозные убеждения, – усмехнулся юноша. – Я всего лишь оружие, Дарнок. Может быть, самое совершенное в мире, но только оружие. И все зависит от того, в чьих оно руках.

– Вот именно, – пробормотал оруженосец, отворачиваясь. – Только сдается мне, что этим оружием не так-то просто управлять. Скорее оно использует того, кто его держит, чем наоборот.

– Вы так думаете?

– Не за деньги вы служите, Рес. И не за веру. За что тогда?

– Трудно сказать, – задумался юноша. – Деньги в самом деле меня не интересуют. И никогда не интересовали. Власть мне не нужна. Слава? Смешно даже говорить об этом. Так уж сложилась моя жизнь, Дарнок. Я просто плыву по течению, как привык.

– Неужели вам не надоело быть оружием в чужих руках? Вы можете перевернуть весь мир, если захотите.

– Могу, – легко согласился Рес, – но не хочу. Зачем?

– А если вам предложат такую работу?

– Представляете, сколько это может стоить? – засмеялся Рес. – Это не поединок на мечах и не выстрел из арбалета.

– И все же. Согласитесь?

– Мне уже однажды предлагали завоевать весь мир, – ответил юноша совершенно серьезно, – но я отказался.

– Почему?

Рес пожал плечами.

– Из-за лени, должно быть. Слишком много работы.

– И крови, – внимательно следя за выражением его лица, добавил оруженосец.

– И крови, – согласился юноша. – Не вижу в этом никакого смысла. Большие империи редко существуют долго. Ими трудно управлять.

– Значит, вы не за всякую работу беретесь?

– Конечно, нет. Но для вас, Дарнок, я сделаю все. Все, что захотите.

– Тогда верните мне мое ухо и пальцы. Сделайте так, чтобы Молена меня полюбила и стала моей женой, – с вызовом глядя ему в глаза произнес оруженосец. – За это я готов дьяволу продать душу.

– Я – не дьявол, – горько усмехнулся Рес. – И зачем мне ваша душа? Довольно того, что иногда будете обо мне вспоминать, когда я уеду…

Он глубоко вздохнул и опустил глаза.

– То, что вы просите, нелегко и я не знаю, как это сделать. Но я попробую…

– Шутите?! – воскликнул Дарнок.

– Нет, – глядя на него печально и серьезно, покачал головой юноша, – но это трудная задача. Мне нужно время, чтобы найти решение.

– Вы в самом деле можете это сделать?! – вскричал оруженосец, не обращая внимания на то, что на них уже оглядываются. – Как? Призовете на помощь дьявола? Или Бога?

– Попробуем обойтись собственными силами, – ответил Рес и, чтобы сменить тему разговора, снова указал на его рукав. – Теперь придется поискать похожую пряжку в торговых рядах или делать на заказ.

– Да, – нехотя согласился Дарнок.

– Вот и повод заглянуть завтра с утра на тан-рионский рынок. А сегодня уже пора возвращаться.

Отец Жерони сдержал свое обещание и появился как раз к ужину. Барон со слугами тоже подоспел вовремя. Что же касается обещанного Молене сюрприза, то выяснилось, что хозяин дома имел в виду приглашенных гостей: герцога де Варра и его матушку герцогиню Алиет.

Герцог Анрис де Варра, высокий светловолосый молодой человек с тонкими и правильными чертами лица, прибыл на турнир. Горделивая осанка и холодный взгляд голубых глаз придавали ему надменность, а слишком пышная и увешанная драгоценностями одежда говорила о желании выделиться.

Вдовствующая герцогиня Алиет принадлежала к тому типу женщин, которые ведут вечную борьбу с неумолимым временем и до самой смерти не хотят сдавать своих позиций. При каждом удобном случае она упоминала о том, что родила сына в четырнадцать лет, чтобы у собеседника не оставалось сомнений, что ей еще нет сорока. С искусством опытной обольстительницы, она при помощи косметики, украшений и одежды всячески подчеркивала достоинства своей внешности и скрывала недостатки. При появлении Конрада она одарила юношу кокетливым взглядом и приняла позу, позволяющую в самом выгодном ракурсе любоваться ее пышной грудью.