Поднял руку, чтобы побледневший человек в зеркале повторил его жест. И тот повторил, конечно, пускай и с едва заметной заминкой.

Кладбищенская земля вспучилась, и сквозь дерн продралась выгнившая до костей рука. Щелкнула пальцами как кастаньетами. Мертвец откапывался, орудуя конечностями: показалась высохшая трухлявая морда. В наушниках зарычало, заскрипели зубы.

Артем Краснов вскинул помповую винтовку, прицелился. Зомби уже тащился к нему, разевая страшную пасть. Второй мертвяк пер из-за скособоченных замшелых крестов. Два патрона… шансы минимальные… метить точно в голову.

Артем выстрелил — башка мертвеца разлетелась на куски переспелой дыней. Вторая пуля угодила в надгробие, отколов кусок. Плотоядный зомби взвыл и ускорился, атакуя…

— А тебе не рановато в это играть? — поинтересовалась Оля, отлипая от учебника.

— Не рановато, — пробурчал Артем, тыча пальцем в дисплей, уводя персонажа от когтей и клыков.

Но зомби оказался проворнее, а обойма опустела. Ни ножа, ни гранат. Черная пасть заслонила экран, тут же окрасившийся пиксельной кровью. GAME OVER — помигала роковая надпись.

— Чего ты лезешь, — запыхтел недовольно Артем, подразумевая настырную старшую сестру, а не бродячих мертвецов. — Продул из-за тебя.

— А не надо зевать, — ухмыльнулась Оля.

Артем отвернулся к окну. Теперь все заново проходить с начала уровня! Вот же зануда…

Синий «ауди» Красновых полз по-черепашьи вдоль аллеи. На Пушкинской «жигуль» чмокнул в зад шикарный джип — прямо как в бородатых анекдотах. Поток автомобилей огибал место ДТП. Красновы застряли в заторе.

— Кажется, это надолго, — поникла Татьяна Краснова. Раздраженно застучала по рулевому колесу. За десять минут они приблизились к перекрестку метров на двадцать. — Ох, как же не вовремя.

— Нельзя попасть в пробку вовремя, — изрекла философски Оля.

Асфальт был мокрым после дождя. В лужах отражалось сизое сентябрьское небо, кроны тополей и голубиные стаи. Радиодиджей бодро поздравлял с днем рождения слушательницу из Тмутаракани. При мысли о количестве работы, о сердитом орущем шефе и подгорающих сроках мозг Татьяны вскипал. На заднем сиденье дети обменивались любезностями. Восьмилетний Артем дерзил сестре. Не было сил делать ему замечание. К тому же Оля сама задирала младшего, вечно напрашивалась. Татьяну беспокоило холодное, почти враждебное отношение Оли к брату.

— …Специально для вас в эфире группа «Алиса»…

Костя Кинчев запел про веретено.

Татьяна вдруг вспомнила, что сегодня отцу Артема исполняется сорок. Написать, что ли, в социальных сетях, поздравить?

«Обойдется», — подумала Татьяна, уперев локти в руль.

На свежих фотографиях бывший муженек позировал в Праге с блондинистой длинноногой пассией. А Татьяна даже по парку пройтись не могла… мороженого поесть. Долбаный график, Темка, Оля…

Впереди водитель «опеля» вышел из салона и кричал на водителя «мазды».

— Какие все нервные, — прокомментировала Оля.

Материал из учебника никак не усваивался. Оля трижды перечитала про электрическое поле заряженных неподвижных тел, но попыткам вызубрить, чему равен заряд электрона, мешал настойчивый образ чудовища Франкенштейна. Недавно она залпом проглотила книгу Мэри Шелли и скачала несколько экранизаций: старую, черно-белую, со стильной и эффектной Невестой, и ту, где снялся Дэниэл Рэдклифф. Въедливая физичка будет спрашивать про тела с отрицательным зарядом, а у Оли Красновой в мыслях шитое-перешитое тело монстра и Виктор Франкенштейн в своей лаборатории.

Два комичных дядьки — долговязый и коротышка — спорили на улице, активно жестикулируя. Между машинами лавировала смуглая нищенка, хлопала по стеклам, безмолвно выпрашивая деньги. На груди — картонка с кривыми буквами: «Помогите глухонемой. Голодная». Если автомобили сигналили, чуткая нищенка отбегала к тротуару.

— Сейчас поедем, — утешала мама саму себя. — Сейчас, сейчас…

Развалившись на заднем сиденье, Артем наблюдал за симпатичной брюнеткой, стоящей у ювелирного магазина. Одетая по-летнему, она держала под мышкой хитро выстриженную карманную собачонку. Песик тявкал истерично.

«Ну чего ты, — мысленно обратился Артем к животному. — Не сердись».

Песик брызгал слюной и готов был взорваться от бурлящих эмоций. Бум! — как воздушный шарик. Брюнетка зашла в магазин, отчитывая питомца. И мужики закончили спор полюбовно, без наметившейся было драки.

«Скукотища», — вздохнул Артем.

— Бляха-муха, — процедила Татьяна, сверившись с часами. Девять сорок. На полчаса больше, чем надо бы.

— Ты ругаешься? — спросил Артем.

— Нет…

— А что такое «бляха-муха»?

— Это муха на пряжке ремня.

Автомобиль впереди тронулся и опять застопорился. На заднем стекле красовалась наклейка: «Чего надо?»

«Шоколада и выспаться», — подумала угрюмо Татьяна.

Она вспомнила, как познакомилась с первым мужем. В Москве, где они оба были проездом и оба заблудились в метро. Цепь совпадений, благодаря которой позади сидела Оля.

Молодая Татьяна разглядывала узоры на стене Краснопресненской станции. Подошедший парень сказал, что это аммонит, вымерший головоногий моллюск. А вон там, в красном известняке, гастроподы и губки и наутилоидеи, похожие на космические ракеты. От окаменелостей метрополитена он переключился на комплименты.

Это была настоящая любовь, как в голливудском кино. Через год Татьяна носила в животе Олю. Через восемнадцать лет изнывала в пробке, чувствуя себя аммонитом, зацементированным в стене. Нет выхода…

Костю, Олиного папу, убил инсульт — Оля была крохой и не запомнила его. Знала по рассказам и фотографиям. В десятом году Татьяна встретила мужчину, ставшего вторым супругом, и, как выяснилось много позже, он в подметки не годился Косте. Завидный жених, при деньгах, душа компании, он оказался чертовски жадным, напропалую гулящим и эгоистичным, и Татьяна очень надеялась, что сын не унаследует ни одного из отцовских качеств. Мать утешало большое сердце Артема и умение сострадать. Полная противоположность папаше, слава богу. В Оле, например, сострадание было будто бы атрофировано.

Грязная пятерня шлепнула по стеклу, вклинилась в поток мыслей. Оля вздрогнула от неожиданности. Остроносая золотозубая нищенка помахала картонкой.

— Не давай ей ничего, — сказала Оля грубо.

Татьяна притворилась, что не видит попрошайку. Оля потупилась в учебник, а вновь покосившись налево, обнаружила, что глухонемая так и стоит снаружи, пялясь на пассажиров. Оттопыренная верхняя губа поросла жесткими черными волосками, во рту блестели коронки. Сдала бы богатство в ломбард и поела…