Конец сентября обозначился паскудными дождями. Капли стучали по подоконнику. Оплакивали жизнь Красновых.

Пока Оля впускала гостя, гренки сгорели. Кухарка из нее была отвратительная. При мысли о маминой стряпне, оладушках, бисквитах и яблочных запеканках, в горле запершило. Она старалась не плакать при брате, запиралась в ванной и включала воду.

Ей, взрослой, семнадцатилетней, было тяжело до безумия — что говорить про второклашку?

Во сне Артем стонал и причитал. Он похудел за две недели, отказывался от еды. Впрочем, с кулинарными талантами Оли его можно было понять…

Когда мама спрашивала маленького Темку, хочет ли он есть, Тема переадресовывал вопрос обратно, пищал:

— А ты хосес есть?

Мама уже ничего не хотела. Превратилась в пепел…

И Оле пора подумать о своей судьбе. О брате позаботится его жлоб-папаша.

Артем загружал в сумку любимые комиксы: про Бэтмена, Аквамэна и Людей Икс. Оля обогнула чемоданы, ладошкой разогнала дым.

— Заходите, — крикнула она, высыпая сухари в мусорное ведро.

Гость — рослый светловолосый мужчина лет тридцати пяти — закашлял.

— Сейчас проветрю. — Оля отворила форточку, и запах мокрого асфальта и сырой земли вполз на кухню. — Вы…

— Игорь. Игорь Сергеевич Маслов.

— Из интерната, да?

— Так точно. Отныне буду вашим классным руководителем. Как у вас с историей?

— Лучше, чем с готовкой. — Оля бросила сковороду в мойку.

— Я… соболезную вашей утрате.

Сколько таких же фраз слышала Оля за последние дни! Но слова визитера прозвучали по-особенному: может, дело во взгляде — открытом и доверительном. Оля размяла руку. О вывихе напоминал легкий дискомфорт, если она проворачивала кисть.

— Вы нас забираете? — спросила Оля настороженно. — Прямо сейчас?

— Я за этим и приехал. Автомобиль ждет во дворе.

Видимо, на лице Оли было написано смятение, желание хвататься за стены и дверные косяки. Игорь Сергеевич мягко сказал:

— Не волнуйтесь, это приличное и весьма достойное место. Мне звонил ваш отец…

— Отец Артема, — уточнила Оля. — Мой папа умер давно. А отчим не приехал на похороны.

— Понимаю. Простите. В любом случае, я пообещал проконтролировать процесс вашей адаптации в новом учебном заведении.

Оля подумала, что, отзвонившись, папаша Темы снял с плеч груз ответственности. Это так свойственно мерзавцам: заботиться о собственном душевном комфорте прежде всего.

— Юристы объяснили вам? Формально вы не являетесь круглыми сиротами. И ваше пребывание в школе — временная мера, пока отец Артема не заберет вас к себе.

Оля скептически хохотнула. Игорь Сергеевич предпочел не заметить ее реакцию. Кажется, он, посторонний человек, отлично понимал цену подобных заверений.

— Квартира, — продолжал учитель, — закреплена за вами, как за наследниками первой очереди. Став совершеннолетней…

— В апреле, — вставила Оля.

— Да, в апреле вы вступите в полноправное владение жилым помещением. Но до того…

— Добро пожаловать в Хогвартс, — прошептала Оля, отворачиваясь.

«Мазда» Игоря Сергеевича скользила по объездной трассе, и город остался позади. Растаяли в мороси окраинные высотки, а по бокам от дороги встал стеной хвойный лес. Пейзаж, сшитый из разноцветных лоскутьев, как чудовище Франкенштейна — из частей мертвых тел. Желтый — цвет увядших листьев. Зеленый — сосен и могучих елей, серый — цвет мокрого асфальта и пасмурного неба.

Оля терзала ногтями сумочку. Ощущение было такое, будто пуповина, связующая с домом, натянулась до предела и вот-вот порвется. А сама она дрейфует в океане на отколовшейся льдине: берег далеко — не доплыть, не допрыгнуть.

— Темин папаша оплатил нашу учебу в лесу? — Она не собиралась говорить это вслух, но сказала.

Артем боязливо покосился на вековые стволы. В руках он теребил серебряный кулон — ангелочка. Украшение было на маме, когда автомобиль катил к перекрестку и к ревущей, лишившейся управления красной смерти.

Как хочется поверить, что есть рай — островное государство в облаках. С говорящими животными, фруктовыми садами и успокаивающей музыкой. Что мертвые — мама, папа, бабушка с дедом, даже овчарка Тина — наблюдают сверху за живыми, волнуясь и умиляясь. Оля представляла небесную идиллию, но нарисованная картинка отдавала фальшью, сказочкой для карапузов.

— Наша школа, — сказал Игорь Сергеевич, — отличается передовыми методами обучения. Это не приют, не ссылка — это частный пансион с прекрасными учителями и дружным коллективом. Хочешь завести новых друзей, приятель? — Игорь Сергеевич подмигнул Артему в зеркало заднего вида.

— Не очень, — откровенно сказал Артем.

— И у нас есть хороший детский психолог, — добавил учитель для Оли.

Из зарослей выпорхнула стая грачей.

Игорь Маслов подумал, что Оля, грубо вышвырнутая во взрослую жизнь, не знает, как в этой жизни себя вести. Насильно надетая одежка, кольчуга, была ей тесна. Роль опекунши давалась с трудом. Возможно, она бы хотела утешить брата, но не находила правильных слов, ибо сама была безутешной, растерянной и напуганной. И слова получались подгоревшими, будто гренки.

Худенькая бледная девушка и замкнутый мальчик с копной пшеничных волос. Путешествие в неизвестность… На старт, внимание, марш…

Игорь мог их понять. Он был на год старше Оли, когда бабушка позвонила в слезах:

— Крепись, Игорек. Мамы не стало.

Она умерла от менингита в неполные сорок. Игорь знал, каково это: потерять любимого человека.

— Почему я ничего не слышала про ваш интернат? — подала голос Оля.

— Мы совсем юные, — бодро ответил Игорь. — Работаем первый год, так что не переживайте, там все — новички.

От шоссе отпочковывалась щебневая дорожка. «Мазда» свернула, зашуршали камни под колесами. Лес взирал черными дуплами, шуршал кронами на ветру.

— Свежий воздух, — сказал Игорь, — красота!

Оля не видела ничего красивого в мрачном сосняке, в хаосе переплетенных веток, в кустах с алыми ягодами и острыми шипами.

— А здесь водятся волки? — спросил Артем.

Ангел раскачивался на простой веревочке.

— Нет, только белки и ежи.

Лес поредел — впереди показались распахнутые настежь ворота, большие и кованые, с металлическими лозами. «Мазда» въезжала на территорию пансионата.

— Это… оно? — Оля открыла рот от изумления.

Артем смотрел исподлобья.