улицам и, хотя за два месяца здесь ничего не изменилось, чувствовала себя так, будто все стало чужим. Вот лавка мясника, а вон там – кузница, куда они с Чаболем бегали смотреть, как мастер выковывает мечи. За поворотом начинался рынок и стоял трактир, где они с принцем Науном частенько праздновали день сбора урожая и праздник Солнца.

Слезы застилали глаза, и Кымлан не сразу заметила странное оживление на улицах столицы. Тут и там раздавались взрывы смеха, шутки, веселье и песни. Переглянувшись с восхищенными и притихшими девушками, Кымлан удивленно пожала плечами. Вдруг ее толкнул пожилой крестьянин, судя по исходившему от него запаху, уже успевший набраться посреди дня. Скосив глаза на чумазую Кымлан в местами обугленной одежде, он широко улыбнулся и сказал:

– Вот оборванки! Голодные небось?

– А вам что за дело? – холодно отозвалась Кымлан. Она не хотела нарываться на ссору сразу по возвращении.

– Так идите поешьте! Сегодня еда и выпивка бесплатная! Пейте и ешьте, сколько влезет! Указ Владыки, да будет его царствие вечно. – Старик почтительно поклонился непонятно кому и пошатнулся, едва не упав.

Кымлан удивленно переглянулась с подругами.

– Указ? Сегодня какой-то праздник? – спросила она. Такую щедрость она видела всего дважды: после покорения Пэкче и в день свадьбы наследного принца Насэма.

– Ба! Да вы, видать, не местные! Не знаете, что ли? – Старик недоверчиво прищурился.

– Мы только прибыли. Не были в Куннэ несколько месяцев, – призналась Кымлан.

– Так ведь принц сегодня женится! – Мужчина поднял руку к небу и заулыбался, обнажая две крупные прорехи на месте передних зубов.

– Принц? – Кымлан нахмурилась. – Его Высочество Насэм женат уже два года.

– Э-э… Так ведь женится-то младшенький, Наун, что ж ты такая недогадливая! А еще меч носишь… Вот в честь этого и праздник. Идите скорее в трактир, пока вино не закончилось.

Кымлан будто ударило молнией в разгар солнечного дня. Она растерянно уставилась на подруг и поймала испуганный взгляд Сольдан.

– А вот и они! – Старик кивнул за спину Кымлан.

Вдалеке послышались торжественные звуки труб и зычный голос провозгласил:

– Дорогу! Дорогу Его Высочеству принцу Науну и принцессе Тами!

Толпа пришла в движение, заиграли уличные музыканты, народ радостно запел, а кто-то даже пустился в пляс.

Расталкивая людей, Кымлан кинулась вперед. Она должна увидеть это собственными глазами.

Два роскошных паланкина практически плыли по воздуху – носильщики терялись в огромной толпе людей. Наун, восседая словно на троне, снисходительно оглядывал подданных.

Кымлан так соскучилась по нему, что первым чувством, пронзившим сердце, стала бесконечная радость от долгожданной встречи. Она смотрела на его благородное лицо и понимала, как сильно, беззаветно любит его.

Тут он слегка повернул голову и посмотрел на свою невесту. На его губах заиграла счастливая улыбка. Кымлан хорошо знала эту улыбку, видела ее не один раз. Открытая, искренняя, и которая всегда принадлежала только ей. А теперь предназначалась для другой женщины.

Ревность пронзила сердце, потому что невеста была прекрасна. Красное шелковое платье идеально сидело на худой фигуре, горделивая осанка выдавала в ней знатную особу, понимающую свою значимость, а высокая прическа оголяла белую шею – настоящая принцесса, благородная дама, какой Кымлан никогда не стать. Яркие полные губы, мягкие черты юного лица… она была достойной партией для Науна. Не долговязая худая оборванка с мозолями на руках и грубой, обветренной кожей, а настоящая женщина, которая имела власть над мужскими сердцами. Принцесса нежно улыбнулась Науну и вложила пальцы в его протянутую ладонь.

Кымлан всегда знала, что однажды это случится, что ей придется отпустить принца, но видеть своими глазами, как он счастлив с другой женщиной, оказалось невыносимо больно.

Ради чего она хотела вернуться? Ради чего жила все это время? Ее никто не ждал. Родные люди вычеркнули ее из своей жизни. Кымлан стояла на осколках разбитых иллюзий. Они кололи ей пальцы, резали глаза, которые хотелось закрыть и никогда больше не открывать.

Народ ликовал, танцевал и прославлял новую королевскую чету. А сердце Кымлан крошилось на мелкие кусочки так же, как рушился ее мир.

– Слава принцу Науну! Слава принцессе Тами! – скандировали люди, танцующие на руинах прежней жизни Кымлан.

Глава 16. Мунно

Мунно проснулся посреди ночи столь внезапно, будто ему в лицо плеснули холодной водой. Уставившись на деревянные перекладины потолка, он хватался за обрывки только что увиденного сна. Там была Кымлан. Кровавая битва, сотни тел и полыхающий город. Огромное дерево на вершине холма и объятая огнем фигура, летящая в пропасть, как смертоносная красная птица. Черные глаза, с которыми он простился в ущелье Пёнхо, отражали невыразимую горечь.

Он сел на постели и потряс головой, восстанавливая сбившееся дыхание. Ужасный сон, как зловещее предзнаменование, не покидал разум.

«Это все воображение, – твердил он себе. – Мои страхи из-за того, что отпустил Кымлан».

Мунно уже не раз пожалел о своем поступке и выслушал сотни предостережений от Даона – единственного, кто знал о том, что когурёска жива. Оглядываясь назад, он понимал, что не мог поступить иначе, и, будь у него возможность вернуться, его выбор не изменился бы.

Проведя ладонью по взлохмаченным волосам, Мунно вздрогнул. Чья-то мягкая рука обвилась вокруг его торса, и сонный голос прошептал на ухо:

– Еще так рано… Почему ты проснулся?

Поглощенный увиденным сном, Мунно не сразу вспомнил, что за женщина лежит в его постели – Даон привел ее вчера вечером. Он всячески пытался изгнать Кымлан из мыслей Мунно, заменяя ее мохэскими красавицами.

– Как тебя зовут? – хрипло спросил Мунно, глядя на струящиеся черные волосы и милое заспанное лицо.

– Господин, вы спрашиваете это третий раз. – Девушка обиженно поджала губы, но тут же кокетливо улыбнулась. – Инаг.

– Инаг… Так вот, Инаг, тебе пора. – Он поморщился и отвернулся.

– Но почему, господин, я вам не угодила? Скажите, я исправлюсь и сделаю все, что…

– По-моему, я выразился довольно ясно. – Мунно аккуратно, но настойчиво убрал ее руку, уже сместившуюся на живот. По его коже побежали мурашки, и тело мгновенно отозвалось на прикосновение, но одна только мысль, что она вновь будет прикасаться к нему, была отвратительна.

Инаг вскочила с кровати, схватила теплый плащ и накинула прямо на длинную белую рубаху. Она сопела не то сердито, не то обиженно, но Мунно не смотрел на нее, терпеливо пережидая, когда она уйдет и оставит его, наконец, одного. Наедине с его воспоминаниями и мыслями о единственной девушке, которую он хотел видеть в своей постели.

Мысли