— Значит, не было уверенности в том, что они найдутся! — Кошелев снисходительно улыбнулся и огладил рукой свою бородку. — Вот и ухватились за повод, который им подал наш заведующий. Мужик совсем сбрендил с этой высокой летальностью! Я устал объяснять ему, что все дело в экологии, но он и слушать меня не хочет…

— Кстати, а какой процент за март? — перебил Данилов.

— Тридцать с половиной! — ответил Кошелев с таким выражением лица, будто его радовала высокая летальность. — Думаю, что и в апреле ничего не изменится… Даже в отсутствие Перегудовой. Посмотрим, что еще придумает Альбертыч. Правда, есть сведения, что ему недолго осталось нами командовать.

— Вот как?! — Данилов изобразил на лице заинтересованность. — И кого же прочат на его место?

— Кого-то со стороны, — уклончиво ответил Кошелев. — То ли из второго госпиталя ветеранов, то ли из Первой градской. Я краем уха слышал разговор нашей старшей с Древцовой. Ирина собралась увольняться следом за Альбертычем. Она считает, что столь частая смена заведующих вконец развалит отделение.

«Вот как? — удивился про себя Данилов. — Впрочем, ничего странного — надо же ей демонстрировать свою лояльность, если не преданность, чтобы отвести от себя подозрения».

— У меня есть другие сведения, — доверительно сказал Данилов. — В понедельник Денис Альбертович вернется к полноценному заведованию. Приказ уже готов, осталось только подписать.

— Да ну! — усомнился Кошелев. — Кто вам это сказал?

Данилов многозначительно ткнул указательным пальцем вверх.

— Чушь! — фыркнул Кошелев. — Скорее уж Дебихину поставят на заведование, чем вернут Альбертыча. Его песенка в этой богадельне спета, рестарта не будет! Готов поспорить на что угодно!

— Я не могу спорить, — улыбнулся Данилов. — Точно знать, но спорить — это подло.

— А не знать, но спорить — глупо! — подхватил Кошелев. — Но, тем не менее, я готов поставить тысячу против стольника на то, что Альбертыча по новой заведовать не назначат!

Данилов отрицательно покачал головой, давая понять, что заключать пари он отказывается. Информацией с Кошелевым он поделился с умыслом, хорошо зная, что тот не станет держать язык за зубами. Пусть Ирина Константиновна начинает волноваться в понедельник прямо с утра. Чем раньше начнет, тем сильнее заведется. Хотелось разоблачить ее как можно скорее, а для этого она должна была принести в отделение «заряженные» ампулы и совершить в своем кабинете подмену.

Получив утром в метро веб-камеру, Данилов опробовал ее на своем ноутбуке. Девайс работал превосходно. Глазки трех скрытых камер — сзади и по бокам — Данилов сумел обнаружить только при тщательном осмотре. Вряд ли Ирина Константиновна станет рассматривать веб-камеру вблизи, да еще и при ярком освещении. Данилов потренировался быстро снимать и устанавливать камеру. Осталось только решить, куда ее положить, чтобы не было заметно под халатом, который он наденет в раздевалке, и было можно быстро достать. Ломиться в кабинет старшей медсестры с сумкой в руках не хотелось — это будет выглядеть подозрительно. Пораскинув мозгами, Данилов решил надеть поясную сумку. Если оставить нужную пуговицу на халате расстегнутой и не застегивать «молнию» на сумке, то достать или убрать девайс можно будет мгновенно.

Повод для визита в кабинет старшей медсестры в ее отсутствие у Данилова был заготовлен железный. В папке-скоросшивателе, оставленной в ординаторской, несколько листов бумаги были не подшитыми за отсутствием дырочек. Не подшитые листы случайно вываливаются, Данилов собирает их с пола и идет с ними в руках в кабинет старшей медсестры, у которой на столе стоит дырокол (в ординаторской дырокола не было). Все выглядит естественно и никаких подозрений вызывать не должно. Если в этот момент Ирина Константиновна будет сидеть в кабинете, то Данилов тормознется на посту, якобы заинтересовавшись какой-нибудь историей болезни… А в понедельник утром старшая медсестра будет носиться туда-сюда и дверь своего кабинета при этом запирать не станет. Максимум — прикроет. В глубине души Данилов гордился тем, как он все придумал и продумал.

Денису Альбертовичу Данилов не рассказал ни о своем визите в Следственный комитет, ни о его грядущем возвращении к полноценному заведованию. Не факт, что поверит и не факт, что ничем себя не выдаст. Нет уж, пусть лучше будут ему два сюрприза, один за другим. Мужик заслужил, однозначно. Точно так же, как заслужил и бутылку мартеля, которую они вместе «раздавят» в честь окончательного окончания этого муторного, как выразилась Елена, дела.

«Не спеши говорить „гоп“! — одергивал внутренний голос. — Мало ли было у тебя ошибок?». Данилов этому предупреждению значения не придавал. На сей раз он был твердо уверен в том, что не ошибается.

Елене Данилов тоже ничего рассказывать не стал, только сказал, что праздновать пока нечего и предложил просто прогуляться по центру и пообедать в каком-нибудь интересном месте. Мария Владимировна сразу же заявила, что она хочет «во-о-от тако-о-ой огро-о-омный бургер». Руки она при этом развела в сторону на метр. Поисковый запрос «огромные бургеры Москва» привел в заведение на Цветном бульваре, в которое из-за хорошей, располагавшей к гуляниям погоды, стояла небольшая очередь. Елена сразу же вспомнила очередь в первый московский «Макдональдс», в которой приходилось стоять не менее двух часов.

— В «Макдональдс»? — удивилась Мария Владимировна. — Два часа? Мама, ты фантазерка!

— Было такое дело, — подтвердил Данилов. — Сам не стоял, но мимо проходил. Тогда вообще было много очередей, буквально на каждом шагу. Все только и спрашивали друг у друга: «За чем стоите?» и «Кто крайний?». Да что там в «Макдональдс»? За бананами очереди были!

— Я все поняла, — Мария Владимировна строго посмотрела на родителей. — Вы не разыграли меня первого апреля и теперь пытаетесь наверстать упущенное. Расскажите еще, что за сосисками тоже были очереди!

— Еще какие! — закатила глаза Елена. — И давали по килограмму в одни руки!

Мария Владимировна обиженно махнула рукой — да ну тебя, мама, честное слово!

Воскресный вечер Данилов посвятил познавательному чтению — изучал «Руководство по технике лабораторных стеклодувных работ» образца 1952 года, найденное на сетевых просторах. В руководстве было написано то же самое, что сказал Данилову специалист по изготовлению лабораторной посуды, на которого он вышел через Васюхину с кафедры общей и биоорганической химии. В разогретом стекле специальными иглами (например — вольфрамовыми) можно делать аккуратные проколы, позволяющие откачать из ампулы ее содержимое и залить вместо него что-то другое. А затем прокол можно аккуратно запаять, так что и видно ничего не будет. Не обязательно иметь выход на цех жидких и инъекционных форм. Достаточно уметь работать со стеклом и иметь твердую руку. Ирина Константиновна в самом начале знакомства рассказала Данилову о своем увлечении, но он не придал этому значения. И сейчас бы, возможно, не придавал, если бы не Виллина Квасилова…

«Если даже ее задержат во вторник шестого апреля, то получится, что ты не уложился в месяц, — вредничал внутренний голос. — Хоть на день, да опоздал!».