«Эдди Де ла Круз родился и вырос в Пуэрто-Рико, но с 1975 года считает своим родным домом район Бруклин в Нью-Йорке. Здесь же, во время спиритического сеанса, он познакомился со своей будущей женой, Орианой, которая происходит из старинного и знаменитого рода экстрасенсов. В свободное от написания стихов время Эдди любит прослушивать пластинки с записями джазовых музыкантов, пробует свои силы в медитации и ухаживает за своим единственным ребёнком, Марией».

Мария долго всматривалась в фотографию, изучала лицо своей матери. Настоящей матери. Всматривалась и находила всё больше общего с нею и со своей бабушкой. Те же волнистые волосы, те же большие карие глаза. Мария прижала книгу к груди и каким-то необъяснимым образом вдруг почувствовала, что отныне всё в её жизни пойдёт по-новому. И всё будет хорошо.

– Папа, – прошептала она. – Спасибо тебе, пап!

Теперь Мария вспомнила и про выпавший из этой книги конверт, который всё это время был у неё в кармане, но никак не доходили руки распечатать его. Мария вытащила его и с удивлением прочитала, что адресовано это письмо не ей, как она ожидала, а миссис Фишер.

Мария поспешила к вдове, протянула ей конверт и сказала:

– Вот это было в папиной книге. Адресовано вам. Прочитайте!

Миссис Фишер осторожно, аккуратно распечатала конверт. Внутри него обнаружился пожелтевший от времени листок бумаги, а на нём – ровные, написанные красивым почерком строки.

«Моя дорогая Мэрилин! – дрожащим голосом начала читать вслух миссис Фишер. – Я не смог найти в себе сил, чтобы распродать эти книги после того, как закрылось моё издательство. Надеюсь, эти книги сильно прибавят в цене за годы, что пройдут после моей смерти. Найдя однажды эту коллекцию, выстави её на продажу через аукционный дом «Сотбис». А потом используй полученные деньги по своему усмотрению. Сделай на них то, чего тебе больше всего хочется. Навеки твой, Роберт».

Миссис Фишер закрыла глаза и прошептала, прижав руку к сердцу:.

– Ах, Роберт, я знаю, что мне сделать на эти деньги. И сделаю это. Спасибо тебе!

На улице щебетали птицы. Словно океанский прибой, шумели улицы. Гудини сидел в своей клетке возле окна и клевал семена из мисочки.

– Пр-рекрати! – крикнул он, подняв голову и поймав на себе внимательный – очень внимательный! – взгляд зелёных глаз наблюдавшего за ним Архимеда.

Кот с интересом следил за попугаем, падали на пол сквозь окно солнечные лучи, колыхал занавески залетавший в комнату лёгкий ветерок. Лились мягкие звуки пианино, клавиши которого перебирала миссис Фишер.

– Наш медовый месяц, наш медовый месяц в июне… – негромко напевала она.

Внезапно из глубины квартиры раздался резкий нарастающий свист.

– Чайник вскипел, – сказала миссис Фишер, поднимаясь из-за пианино, чтобы поспешить на кухню.

Мария сдунула упавшую ей на глаза прядь волос, наблюдая за тем, как плывут тени облаков по её главному сокровищу – раскрытой книге отцовских стихов. Сама Мария лежала сейчас на ковре в гостиной. Лежала на животе перед стопкой чистых листов бумаги и держала в руке шариковую ручку. Не в кулаке её держала, как в тех случаях, когда беседовала с призраком, а как обычно. По-писательски, так сказать. Верхний лист в стопке был покрыт каракулями, зачёркнутыми и снова написанными словами. Мария очень, очень старалась найти их, эти нужные слова, но они никак не хотели появляться, не желали ложиться на бумагу.

Насколько легко было писать, когда её рукой водил Эдвард, и насколько сложно это оказалось делать самой! Кто бы только знал, какой это, оказывается, мучительный труд – писать!

А пыталась она писать адресованные её отцу письма, которые при этом были бы обращены к любому, кто захочет их прочитать. Марии хотелось найти для них слова, способные дойти до сердца каждого одинокого человека. Те слова, которые так легко приходили к ней самой, когда она складывала эти письма в голове, сидя в своей тесной кладовке при свете тусклой лампочки.

А вот сейчас у неё почему-то ничего не получалось.

Мария вздохнула. Хорошо бы снова установить связь со своим отцом, но этого ей давно не удавалось. Что ж, значит, нужно полагаться только на свои силы и работать, работать, работать, зная, что труд этот будет очень нелёгким.

Заскрипели колёсики тележки, на которой развозят чай. Услышав эти приятные, обещающие угощение звуки, Архимед на секунду даже отвлёкся от созерцания Гудини. Но только на одну секунду, не дольше.

– Как продвигается твоя работа? – спросила Марию миссис Фишер, притормаживая возле сундучка перед диваном. – С папой связаться так и не удалось?

– Нет. И правильные слова никак в голову не приходят, – пожаловалась Мария.

– Ну, знаешь, для того чтобы установить связь со своим подсознанием, бит-поэтам, музыкантам и художникам годы требовались. Годы! – улыбнулась миссис Фишер, начиная разливать чай. – А тебе всего лишь одиннадцать лет, милая, так что не отчаивайся, у тебя всё ещё впереди! Можно сказать, целая жизнь в твоём распоряжении, чтобы стать писательницей. Или поэтессой.

Мария приняла из рук миссис Фишер чашку с чаем и уселась, удобно откинувшись на спинку дивана.

После того как в октябре прошлого года полиция арестовала мадам Фортуну и мистера Фокса, Марию поместили в детский распределитель, чтобы найти для неё новую приёмную семью. Верная своему обещанию, миссис Фишер постоянно навещала её. Вскоре состоялся суд над аферистами, и Мария была очень рада тому, что её ни разу не вызвали для дачи свидетельских показаний. Тем временем мисс Мэдиган составила и разослала коллекционерам список книг, обнаружившихся в коллекции покойного мистера Фишера, а миссис Фишер по посмертному совету Роберта выставила бывшие в подвале картины на аукцион «Сотбис» и выручила за них солидные деньги, после чего смогла, наконец, подписать все нужные документы и официально стать опекуном Марии.

Неторопливо прихлёбывая чай, Мария обвела взглядом знакомую гостиную. Всё вернулось на свои прежние места – и фотографии, и африканские маски, вот только зеркало возле пианино пришлось заменить. По желанию миссис Фишер это зеркало сделали теперь поворачивающимся как дверь, чтобы сохранить потайной ход в подвал.

Не успела Мария сделать ещё один глоток, как вдруг раздался звонок во входную дверь.

Дззз! Дззз! Дззз!

– Мы что, ждём кого-нибудь? – воскликнула миссис Фишер.

Мария соскочила с дивана, подбежала к открытому окну и высунулась в него так, что её ноги едва касались пола.

Лицо согрели тёплые солнечные лучи, а внизу, под окном, алым огоньком мелькнула знакомая бейсболка.