— Ты почти не ешь. Нельзя же так, если тебе не по нраву блюда, скажи мне, я прикажу кухаркам приготовить что-то другое.

Девушка чуть не прыснула от смеха, эдакий добрый паренек без гвоздя в глазу. Смешно, но раньше она бы ему поверила.

— Нет, милорд, не стоит, вы слишком обеспокоены. Мне безумно, — она приложила руку к груди, — жаль за свое поведение, я так раскаиваюсь. Полагаю, вы обеспокоены из-за утреннего конфликта.

Дамир довольно поцокал языком, дотянулся до руки девушки и погладил ее ладонь большим пальцем. Перекидываться слащавыми репликами явно нравилось лорду.

— Это в прошлом, дорогая. Мы оба были неправы. Ты вошла в нашу семью и имеешь право на уважение.

Наяда хотела повернуться и увидеть реакцию Мардара, но заставляла себя смотреть на лорда и искриться счастьем, сидя настолько смирно, насколько позволял позвоночник.

— Как хорошо, что вы разрешили все трудности, — почти пропела леди Эдиона, промачивая абсолютно чистый рот белой салфеткой. — В семье не должно быть недомолвок. К тому же Дамир был очень добр к тебе, когда ты, — она замолкла на секунду, ища подходящее слово, — приехала в Хорт.

— Я помню, — сквозь зубы призналась девушка, сжав руку лорда в ответ, не забыв при этом впиться когтями в его кожу.

— Убери руку, — неожиданно рыкнул Мардар, обращая на брата гневный взгляд.

Дамир примирительно поднял ладони, успокаивая брата.

— А ты, — обратился он к девушке, — ешь.

Наяде показалось, что господин сейчас лопнет от злости, но он дал ей понять, что злится не на нее, придвинувшись ближе и положив руку ей на колено.

— Всё это очень хорошо, но Наяда, дорогая, почему ты так одета? — Беспомощно пискнула леди. — Ты забыла, как нужно выглядеть за столом?

На это девушке ответить было нечего, продумывая план отступления из Хорты, она совсем забыла про обед и надлежащую одежду. Она замялась, придумывая, как угомонить старую леди, так рьяно чтившую остатки этикета, которые едва ли соблюдали ее собственные сыновья.

— Какая разница, матушка, Наяда прекрасно выглядит в любой одежде, — ответил за нее Дамир.

Наяда почувствовала, как напряглись мускулы на руке Мардара, он ни капли не верил в слащавые речи брата и уже тем более в его добродетель.

Подача главного блюда немного разрядила обстановку. Пока все молча ели, Наяда смотрела на каждого, мысленно прощаясь. Она не станет скучать по занудным правилам, но обязательно запомнит образ мягкой женщины, изо всех сил старающейся придать красок холодному поместью и сплотить семейство.

Лорда Ивьенто она почти не знает, в том смысле, что он для нее остается загадкой. Тихий, слишком редко подающий голос, все время проводит в дражайшей библиотеке. Может в молодости он был другим, активным, разговорчивым, но сейчас жизнь сломила его, превратив в причудливого старика. Наяде думалось, что она непременно заскучает по старому лорду.

А вот по кому скучать не станет, так это по Дамиру, казавшемуся ей прекрасным светловолосым принцем, о котором она мечтала четыре года подряд, проводя долгие вечера в мечтаниях и надеждах, увидеть его хоть бы мельком, на секундочку. До того, как подростковые фантазии окрасила реальность.

К Мардару у нее сохранились неопределённые чувства. Об этом думать не хотелось. Если она простит его, то не захочет уходить, тепло его объятий станет тянуть ее назад и сбивать с цели. Всё к лучшему, их недопонимание позволит девушке не оглядываться, а ему не скучать.

Наяда задержала дыхание, отодвигаясь от Мардара, она не даст чувствам слабину.

Для остальных этот жест остался незамеченным, но не для Мардара, он нахмурился еще сильнее, ссутулив плечи.

— Будь осторожней в городе, дорогая, — Дамир отпил из бокала. — Туда и обратно, не заставляй брата волноваться.

Наяда выдержала лицо, смущенно потупив взор, эту партию она не сдаст. Осталось потерпеть совсем немного. Только бы не заклинило лицо от натянутой улыбки.

Мардар сокрушенно покачал головой, беря девушку за руку.

— Прекрасный обед, благодарю вас, матушка, — он вежливо склонил голову в знак почтения, — отец. — Мардар поднялся, таща за собой девушку. Она едва успела вернуть на стол вилку и проглотить кусок запеченного мяса.

Младший господин втащил служанку по лестнице, словно тюк и впихнул ее в свои покои, захлопывая дверь перед глазами удивленных слуг.

— Прости! — Жарко выдавил он, склоняясь над девушкой. — Прости, моя луна! Это была самая большая глупость в моей жизни.

Наяда отшатнулась, ловя ртом воздух. Такого порыва девушка не ожидала, особенно сейчас, когда ей пора собираться в город. У нее не так много времени, чтобы успеть проститься с могилой отца, опустошить тайник и вернуться в поместье.

Последние часы в Хорте ей хотелось бы провести…дома. Рядом с отцом, прощаясь с хижиной и всем, что оставила в ней. Вещей то не много, зато сколько воспоминаний останется в ветхом покосившемся домике.

Отповедь Мардара только задержит ее.

— Господин, мне пора в город, скоро начнет темнеть.

Мардар обхватил девушку за плечи и затряс.

— Пойми ты, я совсем не то имел в виду.

— Какая теперь разница, — не выдержала девушка, отворачиваясь.

Она сразу же пожалела о сказанном, господин мог заподозрить неладное. Он схватился за голову и зарычал. Наяде невыносимо было наблюдать за его страданиями, она уткнулась господину в грудь, вдыхая его запах.

Прощай.

— Вы сказали то, что думали, — тихо сказала девушка, сильнее прижимаясь к господину. — И я принимаю это.

Ей стало грустно, чувства на которые она старалась не обращать внимания, выползли наружу, нельзя было допускать этого разговора. Наяда мягко отстранилась, отходя назад. Ее ждет отец.

— Тебе обязательно идти сегодня?

Девушка твердо кивнула. Слишком много разговоров, когда она продумывала план побега, то надеялась уйти тихо, незаметно для города и его обитателей. Все вышло совсем не так как, она хотела. Мардар просидит у окна в ожидании, а когда она вернется, вполне может отказаться отпускать ее на ночь в комнату. Пока его гложет чувство вины, она не сможет осуществить задуманное.

— Возвращайся скорее, прошу тебя, — ласково прошептал господин, в подтверждение.

Наяда обняла Мардара за плечи, повисая на его шее, господин не сопротивлялся, зарывшись в волосах девушки.

— Прости, — безнадежно повторил он.

Первый поцелуй запечатлелся в ее голове как нечто жестокое и злобное, отвращающее и причиняющее боль, на губах остались маленькие ранки от зубов Хеуда, а во рту привкус табака и кислоты от спиртного. Первый поцелуй разбудил в ней уничтожающую силу, барабаном стучащую в ушах и заставляющую сердце биться в такт.