чтобы он сохранил жизни людям, которые попали к нему в заложники. Раскрывать нас или нет — дело ваше. Но я прошу вас подумать, Маделена. И решить, чего вы хотите на самом деле.

Пленница молчала. Затем сказала тихо-тихо:

— Не знаю, какое решение я приму, но если все пойдет не так… У нас с Демианом есть дочь. Прошу, позаботьтесь о ней, вы ведь тоже мать.

— Клянусь, — произнесла Мария. — Где она живет?

— Я оставила ее с гувернанткой на улице Борейн, шесть. Думаю, Демиан вряд ли перевез ее куда-то еще. Я не рассчитывала, что мне придется здесь задержаться на три года, и надеялась вернуться к моей девочке.

Маделена замолчала, а Мария тихо пообещала:

— Я найду ее и обеспечу всем, чем могу. Что бы вы ни решили.

— Спасибо.

Мария кивнула лорду Ноксу. Он подошел к Маделене и наложил на нее печать молчания — решили, что в моем исполнении это будет выглядеть неправдоподобно, все же я еще слабосилок. Затем профессор опутал Маделену заклинаниями, чтобы она ничего не вытворила, пока буду вести ее наверх. Оставалось лишь покинуть подземелье, что мы и сделали. Я оставила Маделену в своей комнате, заперла дверь и направилась туда, откуда сейчас чувствовала силу Сокола. Теперь нужна самая малость — чтобы меня схватили.

УРОК 25. Не отчаивайся

Император Эден

Эдену казалось, что у него вместо головы сплошное месиво — такая была боль. Он едва сумел открыть глаза, и тогда понял, что лежит на полу в кабинете ректора Эвернера — узнал темно-коричневый ковер у стола. За столом сидел его дядюшка — это Эден определил уже по тяжелым сапогам.

— Очнулся? — раздался голос Демиана. — Посадите его, хочу смотреть племяннику в глаза, когда с ним разговариваю.

Сокола рывком подняли, и он застонал от боли. Кроме него и дяди в кабинете находились два мага, именно они удерживали его и шептали заклинания, блокируя силу. А дядя Демиан казался донельзя довольным собой. Урод!

— Поговорим, ваше величество? — прищурился он, давая понять: разговор будет очень неприятным.

— Поговорим, — согласился Сокол. Во рту царил привкус крови, а перед глазами плыло марево. Зато боль позволяла не думать о том, что произошло у ворот. Об упавшем Маркусе, студентах и преподавателях, которые пострадали в бойне.

— Итак, ты проиграл.

— Я еще и не начинал играть, — резко ответил император. Головная боль усилилась, и теперь даже лицо дядюшки казалось багровым.

— Как глупо! Храбришься? Храбрись, только смелость ничего тебе не даст. Ты слишком слаб, Сокол, пора это признать.

— Я говорил тебе — у меня есть имя.

— Конечно, племянничек. Имя. Скоро не будет. Так вот, вернемся к тому, о чем мы говорили у ворот. Мне нужны артефакты. Я даже готов оставить вас в живых. Тебя, твою мачеху, брата. Буду так милостив, что запру под замок до конца ваших дней, и живите себе дружной семьей. Скажи, где перстень и корона. И, конечно же, где императрица Мария. Хочу лично засвидетельствовать ей свое почтение.

— Она не желает тебя видеть, — усмехнулся Сокол.

Дядя кивнул магам, и его ударили по лицу. Голова мотнулась, как привязанная, и привкус крови во рту стал сильнее.

— Ты не с тем войну затеял, щенок! — выпалил Демиан. — Хочешь, чтобы кто-то пострадал за твою глупость? Хорошо, давай! Возьмите его, оттащите в большой зал. Пусть обитатели академии полюбуются на своего императора.

Эдена подхватили под руки и поволокли прочь. Он едва перебирал ногами, а потом его втолкнули в большой зал, с которым было связано столько его студенческих воспоминаний. Сейчас зал тоже был полон людьми — студентами, выпускниками, преподавателями. Многие из них были ранены, некоторые сидели или лежали на полу. Их охраняли маги. Эдену стыдно было смотреть людям в глаза, но он заставлял себя это сделать — он виноват. Он повел их на бой и проиграл. Ничего не изменить, остается только быть сильным до конца.

Его втолкнули на возвышение, с которого ректор обычно обращался к студентам. Рядом замер дядюшка.

— Жители академии имен, — проговорил он, — вы все здесь потому, что мой племянник Эден подбил вас на чудовищный и бесполезный мятеж. Он не мог не понимать, на какие страдания обрекает каждого из вас, и все же вцепился в свои амбиции.

— Кто бы говорил, — пробормотал Эден.

— Молчать! Вы сами видите, он до сих пор не признает, какую непоправимую ошибку совершил. Между тем, у вас все еще есть выбор. Скажите мне, где императрица Мария и принц Свет, и больше никто не пострадает.

Сокол усмехнулся. Может, кто-то и хотел бы ответить на дядюшкин вопрос, только никто не знал ответа. А мачеха и брат сейчас в безопасности. Даже если его убьют, у них будет шанс выбраться живыми.

К дяде кто-то подбежал. Эден пытался расслышать, что ему говорят, но не мог — в ушах стоял звон. А потом охранники дяди ввели в зал Льда. Кузен выглядел живым и здоровым. Значит, все в порядке, его только что отыскали в карцере. Плохо одно: Сокол до сих пор не был полностью уверен, на чьей Лед стороне.

— Отец! — воскликнул кузен, бросаясь к Демиану.

— Лео, мальчик мой, — тепло ответил тот, но стоило ли верить этой теплоте? — Я рад, что ты в безопасности.

— Сокол запер меня в карцере, — весело ответил Лед, позволяя отцу обнять его. — У меня не получилось выполнить твое поручение…

— Ничего, все поправимо, — усмехнулся Демиан. — Может, ты скажешь мне, где императрица и ее сын?

— Я не знаю, — в голосе Льда звенела искренность. — Не видел их с того момента, как меня заперли. В карцере их точно нет, только проворовавшаяся кухарка.

— Тогда вернемся к нашему вопросу…

Пока дядя говорил, Эден разглядывал ряды студентов и выпускников. В их глазах не было осуждения, только печаль. С ними находился ректор Эвернер — связанный по рукам и ногам заклинаниями, под магическими печатями. Другие преподаватели тоже были здесь. Те, кто выжил… Эден уже понимал, что погибли многие. И Мрак… Здесь не было Мрака. Значит ли это…

— Ваше высочество, еще нашли! — раздался голос охраны, и в зал втолкнули девушку.

— Лучик, — беззвучно шевельнулись губы Сокола. Он закрыл глаза. Если нашли Лучика, значит, их убежище раскрыто. И у нее ведь перстень!

— Хорошо, пусть идет к остальным, — недовольно заметил император. — Как я и сказал, вернемся к нашему вопросу. Кто знает, где императрица Мария, скажите мне об этом. Я открою для вас двери академии и сохраню вам жизнь.

— Вы лжете! — громко сказала Лучик. Что