долго, как могла, но потом ей все же пришлось пойти домой, и она попросила меня рассказать о случившемся. Его увезли в больницу Роял Фри.

Мои колени подгибаются, Себа успевает подхватить меня до того, как я упаду.

– Я говорил, что надо было позвонить тебе, – продолжает он. – Убеждал, что ты должна знать, но это произошло всего час назад.

Целая вечность.

– Приготовлю нам чай, – объявляет Мэрайя.

– Нет, не надо, мне срочно нужно ехать в больницу. Себа, спасибо.

– Я тебя отвезу, – решительно говорит он, кивая на свой мотоцикл. – У меня есть второй шлем. Это куда быстрее, чем на такси.

– Спасибо.

Себа идет за вещами, а я поворачиваюсь к Мэрайе.

– Прости меня, – мягко говорю я. – Я очень напугана, но это не значит, что у меня было право пугать тебя. Прости меня, пожалуйста.

– Иви, ты меня не напугала, – говорит она. – Ты принесла сладости?

– Нет, сегодня нет, – я смотрю на Пабло, свернувшегося калачиком на ступеньке. – Присмотришь за собакой Бена? Мне кажется, он не хочет оставаться один.

– А можно? – Мэрайя радостно хлопает в ладоши. – Идем, мальчик, я поделюсь с тобой котлетой!

Мы заманиваем Пабло внутрь ветчиной. Мэрайя садится на диван, и пес тут же забирается следом, устраивая голову и лапы у нее на коленях.

– Хороший мальчик! Ты хороший мальчик, да, Кип?

– Готова? – мягко спрашивает Себ с порога.

– Нет, – отвечаю я.

Глава сорок четвертая

Я просыпаюсь медленно и мучительно, кажется, будто меня голышом приклеили к липучке для мух. Все болит, но при этом я ощущаю себя оторванным от тела, как будто уже покинул его. Припоминаю, как читал про околосмертный опыт. Может, я смотрю со стороны на собственную кончину?

Прилагая неимоверные усилия, от которых меня начинает мутить, я поднимаю руку и касаюсь своего лица. Я еще жив.

Комната движется, распадается на части и собирается неправильным пазлом. Я не понимаю, где пол, а где потолок. Надо подняться, чтобы с этим разобралась гравитация.

Когда я сажусь, мне кажется, что мой мозг пытается сбежать из головы, живот сводит. Рот наполняется горькой жидкостью, я падаю то ли вперед, то ли назад, не уверен. Мне же куда-то нужно. У меня есть какое-то дело. Вита.

Я в больнице, узнаю эти стены. Закрыв глаза, нащупываю знакомую кнопку вызова медсестры.

– Мне нужно уйти, – говорю я подошедшей девушке.

– Не очень хорошая затея, – отвечает она. – Врачи скоро подойдут, мне нужно вас осмотреть.

– Ладно.

Сердце ухает вниз. Не хочу слушать, что они там мне скажут. Надо избавиться от этого неприятного чувства, напоминающего опьянение, и встретиться с Витой.

Подходит доктор, представившийся мистером Перрера. Он сообщает, что они связались с моим лечащим врачом в Лидсе, а затем подробно пересказывает историю моей болезни вплоть до обнаружения аневризмы, из-за чего создается ощущение, что он знает меня лучше меня самого.

– Вы у нас редкая пташка, – говорит он. – Нечасто мы видим что-то такого размера и сложности, разросшееся в важных структурах мозга.

– Мне искренне жаль, но я не хочу обсуждать мою аневризму. Пожалуйста, я должен идти.

– Пока вы были без сознания, мы провели компьютерную томографию, сравнили ее с предыдущей и выяснили, что в вашем мозгу не было ни движения, ни кровотечения, хотя у вас там опухоль размером с небольшое авокадо. Мы бы хотели понаблюдать за вами пару дней. Что случилось? Были какие-то боли, потеря сознания, тошнота?

– Я просто упал, – отвечаю я. – Послушайте, мне пора.

– Вот как, – говорит он.

– Получается, со вчерашнего дня ничего не изменилось, я правильно вас понял? Если прогноз все тот же, и я могу упасть замертво в любую секунду, то я не хочу тратить свое время здесь.

– Вроде того, – он улыбается своему ассистенту, словно это какая-то местная шутка, в которую меня не посвятили.

– Хорошо.

– Просмотрев записи, я увидел, что ваш врач не счел операцию разумным решением. Я понимаю почему – велика вероятность необратимого повреждения мозга, паралича или смерти.

– В общем и целом, – отвечаю я.

– У вас наблюдаются такие симптомы, как размытое зрение, головные боли, тошнота, галлюцинации?

– Да, но длятся они недолго. Наверное, это значит, что пока все в порядке. И поэтому я хотел бы сейчас уйти и прожить столько жизни, сколько мне осталось.

– Бен, – мистер Перрера колеблется. – Миссис Паттерсон правильно поступила, исключив операцию и выбрав просто наблюдать за вашим состоянием. Это, безусловно, можно понять, но у нас есть специалист по артериовенозной мальформации. Мы почти десять лет тестируем передовые технологии и, учитывая прогноз без вмешательства, готовы – с вашего разрешения – попробовать решить вопрос хирургически.

– Как? – Комната перед глазами отклоняется от центра и больше не возвращается на место.

– Мы могли бы попытаться уменьшить аневризму с помощью лазерного ножа. Из-за ее расположения шансы на успех невелики, и, если вы выживете, то те же самые риски повреждения мозга и прочие сохранятся. Тем не менее в случае вашего согласия мы готовы попробовать. Есть шансы, – небольшие, но есть, – что мы полностью избавим вас от опасности, которую она представляет.

– Хотите сказать, что можете вылечить меня? – я резко сажусь, отчего мир начинает кружиться в калейдоскопе боли.

– Вылечить – это громко сказано. Артериовенозная мальформация никуда не денется, но, если все пойдет по плану, мы сможем существенно снизить риск возникновения внутричерепного кровоизлияния и обеспечить вам такую же продолжительность жизни, как у любого другого мужчины вашего возраста. Согласно нашим расчетам, вероятность успеха составляет двенадцать процентов. Для нас это первая подобная операция, но мы являемся всемирно известными специалистами в данной области и готовы предоставить вам шанс, если вы решитесь им воспользоваться.

– Ох, – у меня нет слов. – Ох.

– Такое непросто обдумать, – говорит мистер Перрера. – Послушайте, давайте оставим вас под наблюдением на ночь. Почему бы вам не отдохнуть? А завтра мы сможем обсудить процедуру более детально. У вас как раз будет время переварить информацию. Как вам такой вариант?

– Нет, спасибо, не надо, – отвечаю я. Единственное, что я могу ясно сейчас представить, – это Вита, которая ждет меня. Я выталкиваю себя из кровати, несмотря на боль, пронзающую мой позвоночник, комната расщепляется на множество частей.

– Мистер Черч… Бен, – продолжает доктор. – Я правда не советую вам уходить. Сейчас состояние стабильно, но с таким диагнозом никогда нельзя предугадать, что может случиться. Останьтесь, мы за вами понаблюдаем и гарантируем хоть какую-то безопасность.

– У меня есть дела, – отвечаю я. – Где моя сумка? Она у вас?

– С вами не было никакой сумки.

– Черт возьми. Она мне нужна. Мне нужна моя сумка! Сколько