Сабрина сняла одежду, аккуратно положила ее рядом и быстро, потому что прохладный ночной воздух обжигал кожу, начала мыться. Распуская волосы, она и не подозревала, какой праздник устроила голодным, жадным глазам, которые неотрывно смотрели на нее из другого конца комнаты. Изящные руки отвели медно-золотистые пряди с плеч и подняли вверх, и они рухнули обратно потоком огня и янтарного меда. Сабрина наклонилась и стала вытирать полотенцем ноги. Ее движения заставляли раскачиваться обворожительные груди с алыми сосками, и от этого рот Иена наполнился голодной слюной.

Но вот Сабрина обернулась, их взгляды встретились, и несколько завораживающих минут они смотрели друг на друга. Потом застенчиво, почти неловко, она надела через голову ночную рубашку, потому что теперь знала: муж внимательно следит за каждым ее движением.

Бесшумно Сабрина проскользнула по комнате, села перед огнем и погрузила гребень в волосы. Она расчесывала прядь за прядью до тех пор, пока не разобрала их волосок к волоску. Затем отложила гребень, раскинула волосы по плечам и стала собирать в три длинных жгута.

И только тогда Иен заговорил.

— Брось, — спокойно произнес он.

Сабрина обернулась и вопросительно посмотрела на мужа.

— Твои волосы прекрасны, дорогая. Негоже их прятать, заплетая в косу.

Дорогая. Сердце Сабрины болезненно сжалось. Так он назвал ее впервые. Хотел ли сказать именно это или просто обмолвился и слово любви сорвалось с языка?

С языка… но не из сердца.

Иен протянул к ней руку: — Иди ко мне.

— Сейчас. — Она раскидала кочергой в камине угли, подбросила в огонь полено и стала наблюдать, как устремились вверх шипящие искры.

— Сабрина. — В его тоне было нечто настораживающее.

У нее перехватило дыхание. Она шла к мужу, но чувствовала, что ноги едва ее слушаются. Сильные пальцы.

сомкнулись на запястье и потянули в кровать. Сабрина не сопротивлялась, только изумленно смотрела на пленившую ее руку. Насколько пальцы Иена казались больше ее — длинные, темные, гибкие. Она вспомнила, как они кружили в любовной пляске: касались ее сосков, живота и — о да! — того самого треугольника под животом, который от одних воспоминаний начинал трепетать и пламенеть.

— Ну вот что, ты больше не будешь спать на этой проклятой кушетке.

Слова Иена прозвучали приказом, как всегда самодовольным и властным. Глаза Сабрины сверкнули.

— Где же мне, по-твоему, спать?

— Где же еще, как не с собственным мужем?

— Но твое плечо…

— Благодаря твоим заботам абсолютно зажило. Я лучше отдохну, если под боком будет жена.

— Но Иен… Иен… ты же не можешь… — Она ужасно смутилась, не в состоянии подобрать слов для того действия, которое до сих пор вырисовывалось в ее мозгу как-то неясно.

— Что не могу? — состроил он невинную гримасу. Как ему было не совестно так обращаться с ней!

— Ну… получать удовольствие.

В кристальных глазах Иена вспыхнул дьявольский огонек.

— Ты какое имеешь в виду удовольствие? — Он провел пальцем по ее обнаженной руке и вызвал во всем теле восторженную дрожь.

— Плотское, — пробормотала Сабрина.

— Но разве удовольствие получаю один только я? — Йен не сводил взгляда с ее губ. Его голос сделался бархатистым и нежным. — Ответь мне, жена.

Сердце Сабрины забилось так сильно, что она испугалась, как бы оно не выскочило из груди.

— Сам знаешь, — ответила она, будто кинулась в омут.

Глаза Иена потемнели.

— Ложись ко мне.

Сабрина судорожно вздохнула, и он прижал палец к ее пухлым губам.

— Нет, нет, не так, как ты думаешь. Обещаю, буду тебя только обнимать.

Перед такими доводами Сабрина устоять не могла и, стараясь не задеть Иена, скользнула под одеяло и вытянулась рядом. Рука обвила ее шею и уложила в ямочку на плече.

Долгое время в комнате не раздавалось ни звука. Только шипели и потрескивали горящие в камине дрова. Локоны Сабрины разметались по груди Йена. Свободной рукой он взял одну прядь и поднес к губам.

— Красивые, — снова похвалил он.

Сабрина зарделась от удовольствия.

— Когда я была маленькой, — тихо начала она, — я мечтала о золотистых волосах, как у Маргарет, — волосах цвета спелой пшеницы. Однажды, — призналась она, — еще до того, как ты у нас появился, я взяла ножницы и обрезала себе косы. Папа был вне себя, Mapгарет смеялась, а я надеялась, что они вырастут такими, как у сестры.

Иен крепче прижал ее к себе.

— Я рад, что у тебя ничего не получилось. Твои волосы мне нравятся больше — напоминают живой огонь. — Он помолчал. — Не надо сравнивать себя с Маргарет. Ты не менее красива, чем она. Разве ты этого не знала?

Сабрина сразу притихла.

— Но папа…

— Был слеп к твоей красоте, — почти грубо докончил за нее Иен. — Видел одну только Маргарет.

Сабрина помолчала, потом, пересилив нерешительность, очень тихо произнесла: — Аласдэр сказал, что Фионна была очень красива, — и сразу почувствовала, как напрягся Иен. Даже решила, что он не захочет отвечать. Но муж грубовато буркнул: — Да. Была.

Сердце отчаянно заныло. Неудивительно, что он был ею увлечен. Сабрина не заметила, как заговорила вслух, и опомнилась только тогда, когда муж горько рассмеялся.

— Увлечен? Вряд ли. Хотя я уверен, Фионна считала, что любой мужчина должен быть ею увлечен.

— Значит, ты ее не любил?

— Нет!

В свой ответ он вложил столько силы, что он прозвучал убедительно… почти.

— И не женился на мне только потому, что я… я похожа на нее? — Сабрина затаила дыхание и ждала.

Иен взял ее за подбородок и повернул лицо так, чтобы видеть ее глаза.

— Насколько я помню, ты одного с Фионной роста и у нее были такие же пламенные волосы, но на этом сходство и заканчивается. Что бы ни говорил дядюшка, я не считаю, что ты на нее похожа. Ее красота убийственна, очарование подобно яду. Отец не догадывался, что она обманывала его с другим, и любил ее. Он, но не я. Я находил ее себялюбивой и тщеславной. Короче, Сабрина, она была настоящей ведьмой. И если бы я думал, что ты похожа на нее, я бы на тебе никогда не женился.

Сабрина прикусила губу. Она так хотела ему верить. И все же…

— Но ты считал, что я спала с Джеми.

— Считал.

— И все же женился на мне.

— Да. Потому что я хотел тебя, Сабрина. Хотел. И хочу сейчас. И с этим ничего не поделаешь.

— Правда? — В ее душе свилась тонкая паутинка надежды.

Красивая бровь Иена поднялась.