* * *

Конечно же, нам предстоит еще многое узнать о тех османских судах ХVI-ХVII столетий, которым корсары отдавали предпочтение. Сведения, скрытые в иностранных архивах, в строках писем и рапортов и в детальных изображениях, еще ждут своих исследователей. Пока мы очень тщательно не изучим все эти данные, принимая во внимание технические факторы и сопоставляя их с тем, что знаем о западных кораблях, нам будет очень трудно создать всеобъемлющий аналитический труд. В этом разделе мы попытались последовательно изучить корсарские корабли в свете технологического прогресса за двести лет. Впрочем, мы всего лишь готовим читателя к оставшейся части книги. И пусть мы стремимся прояснить некоторые моменты, но все же должны уступить эту тему нашим коллегам, более сведущим в мореходстве и технических подробностях, имеющих отношение к морским кораблям. А мы перейдем к следующему разделу. Он посвящен тому, как был устроен корсарский флот.

Теперь, рассказав о том, какие корабли предпочитали корсары, пришла очередь изучить качественные и количественные характеристики их разбойнических флотов. Сколь много кораблей находилось в магрибских портах? И как менялась структура флотов в разных портах со временем? К каким выводам мы придем, если сравним османские пиратские флоты с европейскими?

Сначала приведем цифры, которые мы взяли из многих источников. То, что вы увидите в таблицах ниже, – самые всеобъемлющие цифры, которые до сих пор когда-либо сводились воедино. Тем не менее невероятно сложно полноценно и всесторонне проанализировать эти таблицы, учитывая, что сами они составлены на основании различных материалов. Прежде всего проблема в терминологии, поскольку типы кораблей меняются из года в год, от порта к порту. В то же время велика вероятность и того, что свидетели эпохи, не будучи профессионалами, введут нас в заблуждение.

Во-вторых, как видно из приведенного перечня, к части данных добавлены и корабли, не приносившие корсарам прибыли – например барк, торговый корабль (как и шехтие) со съемными веслами и латинскими парусами на трех мачтах. Он был низким (20–21 х 6 м, пропорция 1:3,5) на нем имелся всего один трюм, от восьми до восемнадцати пушек стояли не на палубе, а по бокам; надстройки вооружали лишь эйнеками, большая пушка отсутствовала, и огневая мощь была ограничена[565]. Барк входит в наш перечень с последней четверти ХVII века, и вряд ли корсары его предпочитали. Тартана, которая у нас появляется часто, – грузовой корабль. Некоторые числа просто астрономические, и из них понятно, что торговые и разбойничьи суда подсчитывались вместе, а не отдельно. Это объясняет разницу в количестве алжирских судов в 1616 году (40 и 80) или же варьирование чисел от 90 до 30 в 1630-х годах. Но опять-таки, числа 22–23, указанные для 1659 и 1661 годов, увеличиваются до 40 в 1660 году, что можно объяснить только прибавлением торговых судов.

Третья трудность в том, что факты, которыми мы располагаем, не дополняют друг друга полноценно. В одних записях все корабли объединены под одним заглавием. В других разделены на чектири и парусники. К тому же вопреки многим записям, где не указана разница между парусниками, некоторые приводят подробные сведения о количестве пушек и членов экипажа. Наконец, нам неизвестно, насколько глубоко изучали тему наши наблюдатели. Ведь если в одних документах зарегистрированы лишь большие корабли, то в других – и малые вроде бригантины, фыркаты, сандала (esquif, скиф) и тартаны. Все эти суда тоже невозможно полностью разделить на большие и малые. Записи не приводят содержательных примеров. Расхождения в терминах препятствуют еще сильнее. Кто может гарантировать, что фуста – это фуста, а не кальетэ, а бригантина – не фырката?

Но несмотря на все эти трудности, мы все же можем прийти к некоторым выводам и, возможно, даже обязаны это сделать. Во-первых, мы приведем примеры кораблей, составлявших алжирский флот в ХVI столетии, когда еще господствовали галеры. Из «Газавата Хайреддина-паши» мы узнаём, что в 1519 году Барбарос, вынужденный покинуть Алжир, жаловался на городских улемов-сюлеха[566], отвернувшихся от него: «У вас не было даже лодок с парой весел, а теперь целых двадцать два корабля»[567]. Через десять лет императрица Изабелла писала императору Карлу, что флот Барбароса усилился благодаря кораблям, которые захватил Айдын-реис, разгромивший адмирала Портуондо (трофеи составили одиннадцать галер и свыше тридцати малых чектири)[568]. По словам Деву, в 1530 году в Алжире в целом имелось 60 чектири[569] – прежде всего, должно быть, малые галеры. Известия о том, что среди этих судов находились галеры с 24–29 банками и баштарды, не отражают правды[570]. Не стоит даже пытаться получить точные данные из такого произведения, как «Газават», написанного в целях пропаганды. В любом случае, если корсары и владели настолько большими кораблями, то те, вероятнее всего, принадлежали только их предводителям.

Оставив умозрительные предположения, продолжим ряд общих цифр. 20 ноября 1533 года Хайреддин прибыл в Стамбул по приглашению Ибрагима-паши во главе двух баштард, четырех кадырга («боевых галер», galee sottili), восьми кальетэ, трех фуст и восемнадцати парусников[571], безусловно, наполненных подарками для Халифа поверхности земной (султана)[572]. В 1535 году речь идет уже о двадцати шести галерах, не считая фуст и кальетэ[573]. Благодаря одному документу из испанских архивов нам известно, сколько фуст и кальетэ сопровождали Барбароса в следующем году, когда он вышел в море на двадцати восьми галерах. Их было шесть[574]. А через три года, после катастрофической осады, устроенной Габсбургами в 1541 году, алжирский флот, похоже, уменьшается всего до восьми галер и двенадцати фуст[575]. Далее, в 1553 году 30–40 чектири наших пиратов, с 1534 года пребывавших в тесном союзе со Стамбулом, присоединились к имперскому флоту, который направлялся к Балеарским островам[576]. Еще два года спустя корсары владели 20–30 кальетэ[577]. В 1561 году Хасан-паша отплыл из Алжира во главе флота из двенадцати галер и двадцати четырех кальетэ; причем бригантины с фыркатами, как и кальетэ с Аннабы и Бадиса, его не сопровождали[578]. Также из Хальк-эль-Уэда во Флоренцию поступила новость, что в конце марта 30 кальетэ прибыли в Гар-эль-Мельх[579]. Согласно Мерушу, к осаде Орана, которая окажется безуспешной, присоединилось 40 пиратских кораблей; экипажи еще десяти галер (grosses galères) опустошили и сожгли берега Испании[580]. Генуэзское avviso[581] со свидетельствами двух человек, покинувших Алжир, подтверждает эти цифры в конце апреля.