– Ага!!!

Первой крупной добычей было письмо от отца, заклинавшего дочь бросить дурное и вернуться домой. Он даже попытался метафорически притопнуть на нее ногой, на что Лиза пренебрежительно сказала: «Пф-ф-ф!» – и тоже топнула.

– Даже не видеосообщение! Похитители понимают, что на него мы точно не купимся – папа никудышный актер.

– Раньше же покупались, – напомнил Хэл.

– Раньше со мной Кая не было.

Хэл подумал, что так можно сказать про все неприятности, начавшиеся с появлением киборга.

– «И главное, ничего не говори маме!» – иронически дочитала письмо Лиза. – Да они издеваются!

– Ага, – поддакнула Молли. – Небось давно уже кокнули его, а буковок налепить кто угодно может!

Лиза оторвала взгляд от вирт-окна и так на нее посмотрела, что Молли виновато затараторила:

– Ну, то есть без видоса че угодно можно напридумывать, а на самом деле, конечно, такими ценными пленниками не разбрасываются, бандюганы просто надеются, что ты так подумаешь и от них отвянешь!

Лиза покачала головой и открыла следующее письмо, вместо текста содержавшее единственную картинку: детский рисунок черно-белого зверька с большим пушистым… хвостом?

– Это еще что за скунс? – растерялся Хэл.

– Ниагарский ежик? – предположил Натан.

– Они спариваются? – неуверенно уточнила Иветта.

– Это корабельный кот наших знакомых, – с не изжитой за годы досадой призналась Лиза. – Ну да, я неважно рисую, к тому же тогда мне было всего девять лет!

Художницей Лиза мечтала стать ровно сорок минут – пока, вдохновленная размерами и пушистостью аркадийского куна, малевала его портрет. Потом мечты разбились о слепоту и глупость взрослых, умиленно интересующихся про скунсов, ежиков, лисичек и белочек. «Играющих», и до Лизы только сейчас дошло, что они имели в виду.

– И нафига дядька прислал тебе твою же каляку? – Молли почти уткнулась в голограмму носом, словно пытаясь ее обнюхать. – А это к чему?!

Текст в письме все-таки был, просто его не там искали. «Сперва избавься от него», – гласил заголовок.

– От кота? – недоуменно переспросил Хэл.

…И лишь дядя Майкл долго, вдумчиво изучал шедевр, прежде чем с уважением изречь: «Вау, какой шикарный хвост!» Лиза, уже готовая рвать (рисунок) и метать (что-нибудь тяжелое, в стенку) с обожанием уставилась на единственного вменяемого рецензента, но пришла к выводу, что мир еще не дозрел до ее гениального творчества. Картина была торжественно вручена дяде Майклу для ежедневного услаждения взора, а фраза про хвост прочно вошла в обиход Лизиной семьи и друзей – когда требовалось похвалить нечто сделанное с душой, но без прочих достоинств.

– Нет. – Лиза закрыла письмо и испытующе уставилась Хэлу в лицо. – От хвоста. Дядя Майкл намекает, что за нами кто-то шпионит.

Совесть Хэла была чиста, девчонка от него тоже ничего не скрывала – ведь контрабандист неспроста зашифровал свое послание понятным только ей кодом-котом, опасаясь, что оно попадет в чужие руки. Значит, это общая проблема, и парень честно попытался в ней разобраться:

– Ну да, логично! Про гобелен знали только Лиса с Айзеком, а зачем им посылать на Маску нас, если они уже послали туда бандитов? Я б на месте Бриннера тоже решил, что это мы его сдали!

И тут Хэла осенило:

– Эй, а ведь на это и бандюки намекали! Когда они прижали меня к забору, то сказали что-то вроде: «Он же стукачок Пита!» Или «Тома»? Черт, какое-то совсем простое короткое имя…

– А почему ты раньше об этом молчал? – возмутилась Иветта.

– Потому что потом началась драка и прочая хренотень! – обиделся Хэл. – И эта ерунда вылетела у меня из головы!

Кай смотрел на Хэла с искренним непониманием: «А какая тут связь? Карта памяти, что ли, из уха вывалилась?» – и тот раздраженно добавил:

– К тому же я решил, что меня приняли за какую-то бабу!

– Тебя? – скептически уточнила Иветта.

– Нет! В смысле, они сказали, что стукач – баба, а раз я не баба, то, значит, она точно не я и это не ко мне! – в запале накрутил и сам вконец запутался Хэл.

– Тогда кто? – вкрадчиво спросила Лиза, словно уж к ней-то это определение относиться никак не могло, а больше всех почему-то смутился Натан.

– «Фила», – неожиданно сказала Иветта, у которой в стрессовые моменты память, наоборот, работала как у киборга, делая случайные, но яркие и детальные голографии. Боевой маникюр фреанина стал одним из них, Иветта запомнила каждую трещинку на унитазе в кабинке, где они с Натом прятались, как и сопутствующий разговор. – Стукачок Фила. Бандиты сказали именно это, верно… Молли?!

Иветта до последнего смотрела на Хэла, и когда она резко повернулась к Молли, то иных доказательств не понадобилось: на лице подруги каскадом сменились ошеломление, ужас, паника, стыд, жалкая попытка изобразить оскорбленное достоинство – и снова паника.

– Та-а-ак! – хором протянули друзья, и у Молли возникло жуткое ощущение, что эта команда – расстрельная, причем у Кая в руках плазменная базука – детектор лжи. – МОЛЛИ!!! А ну, живо все выкладывай!

Упасть и притвориться мертвой было очень соблазнительно, но нереально. Боженька тоже умыл руки, опасаясь получить пищалкой уже по своей голове.

За следующие полчаса компания узнала, что во всем виноваты:

– гнусные мудаки, отнявшие добытый на базе хабар;

– мстительный киборг, обобравший Команду до нитки;

– мерзкие наркоторговцы, воспользовавшиеся их нуждой и всучившие Молли пакеты с фицей;

– неблагодарные друзья, которые выкинули оную фицу, не дав Молли возможности объясниться;

– …и эта псина почему-то вечно на нее рычит!!!

– ужасные фанатики, которые хотели украсть Молли с Иветтой в колонию Тхи, и если Молли смиренно приняла бы любые муки в качестве искупления и очищения, то обречь на них лучшую подругу она никак не могла! А вот лучшая подруга без колебаний сдала ее при первой же возможности!!!

– подлые пираты, налепившие им мину, из-за которых снова пришлось просить помощи у Фила, больше ж не у кого!

– коварный фреанин, чтоб он сдох еще три раза!

– корыстные ремонтники с Джек-пота, разбудившие коварного фреанина и тем самым увеличившие ее долг Филу!

– снова неблагодарные друзья, с которыми она тыщу раз хотела поговорить по душам, но они отталкивали ее своей черствостью и насмешками!

А она, Молли, всего лишь несчастная жертва обстоятельств, кроткий невинный ангел, которого обманули, запугали, заставили – чем нанесли непоправимый моральный ущерб!

Команда слушала эту исповедь, как мерный звук лопаты, копающей могилу. Когда он наконец утих, суд Линча все так же безмолвно посовещался и вынес вердикт: