Что ж, решил я, тогда все, что мне нужно – это застать Якоба в его любимом кресле и постараться вновь убедить его продать мне манускрипт. Уж в чем-чем, а в умении торговаться мне не сыщешь равных по всей Праге, можете поверить Эдварду Келли.

Обстоятельства сложились таким образом, что я оказался в доме старика лишь спустя три дня. Рудольф, чтоб ему на его королевском ложе снились дурные сны, нашел нового алхимика, пообещавшего королю очередное волшебное превращение. Трое суток я, по воле короля, наблюдал за проводимыми опытами, догадываясь, чем кончится дело. Вышло так, как я и предполагал: неудачливый алхимик отправился на виселицу, разъяренный король закрылся в своих покоях, никого не желая видеть, а перепуганный двор лизоблюдов и насмешников притих, не в силах понять, что же случилось с кротким и тихим прежде королем. Мне так и хотелось сказать им, что самый кроткий барашек рассердится, если раз за разом вместо сочной травы подсовывать ему несъедобные опилки, крашеные в зеленый цвет. А Рудольф Второй ничуть не похож на барашка.

За эти трое суток я почти ничего не ел и только пил, пил без конца обычную воду. Что творилось в моей душе, сможет понять лишь тот, кто был в шаге от своей мечты, а затем потерял ее. Напрасно я убеждал себя, что три дня задержки ничего не меняют – меня снедала тревога. По ночам снилось, что в дом Якоба забираются воры и крадут мой манускрипт – я уже считал его своим! – и я просыпался в холодном поту. Спустив ноги с кровати, я тут же представлял, что старик решил уехать, и сейчас, в эту самую минуту, повозка увозит его из города навсегда. Следы его будут утеряны, и я никогда не смогу найти его.

Влив в пересохшую глотку воды, я вспоминал про Молли. Кому еще, кроме меня, служанка могла бездумно рассказать о тайне старика? Кому угодно! Любому, кто был бы обласкан ею! И вот, идя по длинным темным коридорам подземелий за королевским посланником, я видел не его, а того негодяя, что проникает в дом алхимика, дожидается его пробуждения от дремоты и просит продать ему манускрипт. И старик соглашается! Это видение заставляло меня скрипеть зубами в бессильной злобе, ибо покинуть дворец я не мог и вынужден был молча терзаться, ожидая окончания эксперимента, чтобы король соизволил отпустить меня.

Когда же, наконец, это случилось, я ослабел от своих фантазий, а более всего – от голода. О том, чтобы идти к Якобу, не могло быть и речи! Очутившись дома, я с великой осторожностью поел, следя за тем, чтобы не причинить вреда своему организму, и неожиданно для себя уснул крепким сном.

* * *

Когда я проснулся, над шумным говорливым городом стояло солнце, а с лестницы доносилось негромкое пение – Молли, птичка моя, вовремя приступила к своим делам. Я позвал ее, со страхом ожидая известия об отъезде Якоба, но услышал лишь хорошие новости: старик по-прежнему не покидал дома, и у него никто не появлялся. На радостях я наградил Молли и потребовал, чтобы она сегодня же, не дожидаясь следующего дня, отвела меня к Якобу.

Мне показалось, что на этот раз дом встретил меня настороженно. Он будто приглядывался: кто этот чужак, что снова ищет общества старого хозяина? Я объяснил свою впечатлительность трехдневной голодовкой и, приказав Молли не высовывать и носа из кухни, направился в дальнюю комнату.

Якоб был там. Он сидел неподвижно, похожий на статую, и сквозняк из приоткрытого окна шевелил его белую бороду. Когда я вошел, он не повернул головы, но по слабому движению его головы я догадался, что алхимик услышал меня.

– Доброго дня, господин Якоб, – громко сказал я, стараясь выговаривать слова неторопливо и гнусаво, как это делают простолюдины. – Это я, Йозеф!

– А-а, Йозеф! – откликнулся старик. – Это ты! Что же ты стоишь? Иди, иди сюда…

Я испытал облегчение: значит, наша с Молли догадка была верна, и я мог не опасаться, что Якоб откажется иметь со мной дело. Нет, он видел перед собой плотника и разговаривал с плотником, а не с алхимиком.

– Что же ты сбежал так быстро в прошлый раз? – продолжал Якоб, посмеиваясь в бороду. – Испугался, а? Решил, что ноша тебе не по плечу?

– Вовсе нет, господин Якоб! – храбро отрапортовал я, возликовав от того, что в памяти его сохранился наш последний разговор. – Я вернулся как раз затем, чтобы просить вас продать мне книгу!

– Тебе хочется золота, мой мальчик? Молчи, не отягощай враньем свои уста и мои уши… И ты полагаешь, оно сделает тебя счастливым?

«Провались ты в адову кастрюлю! – захотелось крикнуть мне. – Что мне счастье?! Богатство и такую славу, которая увековечит имя Эдварда Келли, – вот что сулит твоя книга! Сейчас я лишь один из многих – пусть даже король доверяет мне, – а стану – единственным!»

– Молчишь… – протянул Якоб. – Правильно. Не сказав ничего, ты даешь мне возможность ответить за тебя самому, а я выберу самый выгодный ответ. Но все же признайся: неужели ты и впрямь надеешься прочесть манускрипт?

– О да, господин Якоб! – без тени сомнения ответил я.

– Что ж… Твоя уверенность делает тебе честь.

Он прищурился, наклонился ко мне, и я замер, догадываясь, о чем он хочет сказать. И не ошибся.

– Пять тысяч фунтов станут достаточной платой за рукопись.

Я ожидал, что цена будет высока, но слова Якоба заставили меня недоверчиво усмехнуться:

– Вы, верно, шутите? Не думаете же вы всерьез, что у меня может быть столько денег?! Будь оно так, я бы, пожалуй, и не стал покупать у вас эту книгу, а жил бы себе припеваючи, наслаждаясь богатством!

Старик пожал плечами и повернулся ко мне спиной, показывая, что разговор наш окончен.

– Пять тысяч фунтов?! – воскликнул я, вскипая. – Но мне негде взять их!

– Тогда иди и плотничай, – последовал холодный ответ.

Бешенство охватило меня. Якоб сам признался, что манускрипт ему ни к чему теперь, так почему бы не отдать его тому, кому он действительно нужен? Видит бог, я готов был платить, но я не король, чтобы выложить из своего кармана пять тысяч фунтов!

Пока я стоял, тяжело дыша и наливаясь злобой, алхимик поднялся, взял книгу и заковылял к дверям. Я подумал о том, что хитрый старик припрятал где-то столько золота, сколько ему не потратить до конца его бессмысленной жизни, и все равно алчет денег! Не знаю, что нашло на меня, но только я бросился к Якобу и выхватил у него из рук манускрипт, который он прижимал к себе.

Я сказал – «выхватил»? О, нет! Попытался выхватить – так будет вернее. Потому что старик своими костлявыми пальцами так вцепился в него, что не выпустил бесценную ношу из рук. Я не ожидал отпора! Мне казалось, что он слаб и немощен! Но когда, перехватив книгу, Якоб оттолкнул меня, я понял, как ошибался.

От его удара я потерял равновесие и схватился за стену.

– Йозеф, мой глупый мальчик, ты решил идти к цели неверным путем, – сообщил мне старый негодяй, переведя дух. – Но я не буду сурово наказывать тебя за провинность в память о добрых отношениях, что некогда связывали нас с тобой. Шесть тысяч фунтов ты заплатишь мне за манускрипт, если хочешь, чтобы он послужил тебе, как служил мне.