– Этот жирный носатый малый – честный человек? Видно, к старости я стал мало понимать в честных людях…

Хозяин недовольно выдохнул и, фыркнув что-то себе под нос, вышел из комнаты. Я смотрел ему вслед, не веря самому себе. Я мог бы предположить, что странная сцена была разыграна им преднамеренно, для Молли, вошедшей так не вовремя… Но зачем? Нет, причина заключалась в другом. Его изменившийся голос, и выражение лица… Клянусь, он казался другим человеком! Догадка, забрезжившая в моем уме, объясняла тайну столь резкой перемены, но она пришлась мне совсем, совсем не по душе.

– А ведь я лишь хотела спросить его, что делать с гусем… – начала сзади Молли.

Меня охватила ярость.

– Ты! – выдохнул я. – Ты сама как безмозглая гусыня! Кой черт угораздил тебя прийти сюда именно сейчас?! Неужто ты не могла дождаться, пока я закончу наш разговор?! Чтоб тебя разнесло, как пивную бочку, глупая корова! Чтоб твои руки отсохли, а глаза выпали и сгнили!

Осыпая ее бранью, я направился к служанке с намерением задать ей хорошую трепку и сорвать бушевавший во мне гнев, но вовремя вспомнил, где нахожусь. Пожалуй, бить дуреху было опасно: старик скрылся в одной из комнат, но мог в любой миг появиться – и кто знает, какую шутку снова сыграл бы его болезненный рассудок! Я остановился в замешательстве, разрываясь между желанием поколотить служанку и снова найти Якоба. Воспользовавшись моей заминкой, Молли, пискнув, удрала на кухню и, кажется, приперла чем-то дверь. Взяв себя в руки, я обошел дом, но наткнулся лишь на запертые двери. За какой из них скрылся Якоб, сказать было невозможно, и мне не оставалось ничего иного, как, покинув дом отшельника, возвратиться к себе.

Тошка проснулась оттого, что рядом с ней раздался выстрел. Она резко вскинула голову, ударилась затылком о стену и, ничего не успев осознать спросонья, обежала взглядом комнату, ожидая увидеть труп.

Трупа не было, но на столе она увидела четыре потрепанных книги. Из-за стопки выглядывал ухмыляющийся охранник – на этот раз Синий, явно довольный произведенным эффектом:

– Что, перепугалась? Рота, подъем! Спать ночью будешь. Вот тебе то, что просила. – Он похлопал ладонью по верхней книге.

Теперь Тошка поняла – то, что она приняла за выстрел, было звуком удара брошенных книг о столешницу.

– Я прямо сейчас начну… – выговорила она, не поднимая глаза на охранника. – Только мне запасной карандаш нужен. И ластик.

– Про ластик разговора не было… Чего, условия меняешь? – угрожающе начал Синий, но стоило Тошке испуганно взглянуть на него, усмехнулся: – Да шучу я, шучу! Чего ты зашуганная какая? Давай, разбирай шифр – и отправишься домой.

Тошка догадывалась, где будет тот дом и на какой глубине, и как только охранник вышел, метнулась за ним к двери, прижалась к ней ухом, прислушиваясь.

Раздались приглушенные голоса. Слов было не разобрать, но Тошке это и не требовалось – она убедилась в главном: снаружи постоянно кто-то есть. Даже когда к ней заходит один, второй остается ждать его. Или же сидит там все время.

Идея с побегом стала выглядеть еще менее реальной, чем прежде.

– Ничего, ничего… – успокаивающе сказала себе Тошка, возвращаясь к столу и потягивая затекшие от долгого сидения руки и ноги. – Тогда пойдем другим путем.

Прежде чем она успела открыть первую книгу, вернулся Синий с коробкой карандашей:

– На! Хоть обрисуйся. Ластик там внутри.

Он бросил коробку на стол, постоял, с усмешкой глядя на нее, и наконец вышел.

Тошка, съежившаяся под его взглядом, выпрямилась и быстро проговорила, перекрестив решеткой указательный и средний пальцы правой и левой руки и выставив «решетку» перед собой:

– Через реку брода нету, через лес дороги нету, через поле тропы нету, через море пути нету, залила водица брод, а кто вышел – не войдет.

Это был заговор, закрывающий двери, и пользовалась им Тошка редко – лишь в тех исключительных случаях, когда очень хотела остаться в одиночестве и опасалась, что ей помешают. Одни слова помочь не могли – нужно было кое-что еще. Воображение – а его у Тошки хватало в избытке.

Она зажмурилась и представила, что за дверью переплетаются колючие ветки, за ними о берег яростно бьются морские волны, а за морем вновь начинается непроходимый лес. В лесу пахло не соснами и земляникой, а гнилыми дуплами и земляными ямами. Этот лес наводил страх на все живое, что попадало в него, обитатели его показывались редко, затаившись в зловещих чащобах, а о тех, что все же показывались забредшему сюда случайно человеку, потом уже никто не мог рассказать.

Тошка вообразила себе страх, живущий в глубине пещер на морском берегу, и он принял форму длинной багровой уродливой клешни, хозяина которой, скрытого мраком пещеры, было не разглядеть. Она увидела бурю на море и ветер, легко, словно щепки, расшвыривающий камни на песке. Неведомо как занесенную на побережье несчастную птицу расплющило о скалы, и клешня тут же цепко схватила упавший белый комок и уволокла в свое обиталище.

Тошка открыла глаза, выдохнула, возвращаясь в свою реальность – оклеенную бетонную коробку с желтой нашлепкой плафона на потолке, – и успокоилась. Ближайшие несколько часов можно было работать спокойно, не опасаясь, что к ней снова войдет страшный охранник.

Девушка пролистала все книги и в каждой выбрала место для шифра. Книга должна была легко раскрываться на этой странице, чтобы даже случайно взявший ее в руки человек не смог не заметить послание. Она записала несколько фраз, вычеркнула лишнее, оставив только просьбу о помощи и указание на то, где ее искать, и принялась за кодирование, выбрав один из самых простых шифров.

Заклинание ли было тому причиной, или же ее никто и не собирался тревожить, но Тошка успела сделать все, что задумала, без помех. По ее ощущениям, прошло несколько часов, и, закончив дело, она в последний момент отложила две книги в сторону, подумав, что их нужно пока оставить для видимости работы над письмом Макса. «Время, время, – билось у нее в голове, – я должна тянуть время». Тошка художественно разбросала по столу вырванные из тетради листы, заполненные буквами, как будто она только и делала, что трудилась над решением задачи.

«Будем надеяться, они мне поверят».

Часы шли, и Тошка начала волноваться. По ее прикидкам, к ней давно уже должны были прийти с едой. В голову пришла неожиданная мысль: «А если их арестовали?..»

Но не успела она преисполниться надежды, как раздался звук поворачиваемого в скважине ключа. Тошка обреченно приготовилась увидеть Синего, но, к ее удивлению, дверь не открылась. Снаружи ее толкнули, затем еще раз, а потом раздалась такая ругань, что на этот раз Тошка разобрала все слова.

– Открывай, сука! – заорал грубый голос. – Я тебе шею сверну!

В дверь заколотили, но та не поддавалась. Девушка осторожно подошла, держась поближе к стене.