Парень, стоявший последним, чуть отошёл в сторону, оставив тележку. Очередь продвинулась, и на освободившееся место тут же ввернулась старушка с безмятежной улыбкой.

Вернувшийся парень посмотрел на старуху и вздохнул:

– Я вообще-то тут стоял.

– Да у меня немного. – Улыбка, должная служить оружием, не сработала. Парень молча смотрел на старуху и вздыхал.

– Ой, да проходи ты, господи! – выдала старуха и подвинулась.

– Ой, да проходи ты, господи! – в тон ей вдруг взвился парень. Лицо у него перекосило от странной гримасы. Так улыбаются в фильмах ужасов. Я сегодня видела.

Старуха некоторое время смотрела на него, затем пожала плечами и двинулась следом за очередью. Парень пристроился следующим и вдруг забубнил, но так громко, что слышно было не только мне возле соседней кассы, но и, кажется, всему гипермаркету.

– Не те старики нынче пошли. Ох не те. Раньше все знали, каково это в очереди стоять. Всю жизнь стояли, правила выучили. А тут – развелось этих «только спросить» и «у меня немного». Никакого стыда нету. Только о себе и думают!..

Заслушавшись, я и сама едва не пропустила очередь, но вовремя опомнилась. Расплатилась и ушла, оставив скандал позади. Возражений старухи я так и не услышала. Либо она решила стоически терпеть, в чём я сомневалась, либо боялась нарваться на ещё худшую отповедь.

Этот эпизод в торговом центре я обдумывала всю дорогу домой. Так и эдак примеряла на себя. Смогла бы поступить, как этот парень? Или просто ушла бы на другую кассу, обидевшись? Или молча пропустила старуху?

Пожалуй, всё-таки последнее. Меня нужно сильно разозлить, чтобы я полезла ругаться. Или испугать до ужаса. Куда проще отступить в сторону.

Тактика, которую я оттачивала годами.

Когда позвонил Ио, я несколько секунд смотрела на экран телефона, прежде чем поняла, кто это. К тому времени работа всё больше и больше захватывала меня, так что я начала забывать о том, что существовало вне её.

– Привет, – сказал он. – Если верить моим ощущениям и календарю, ты уже должна была увидеть свой ежемесячный сон.

– Ага, – ответила я.

– Как-то односложно, но я не в обиде. Стало быть, увидела. А почему не позвонила, не поделилась? Нашла нового сомнолога?

Мне показалось, что я услышала искорки ревности. Ну да, ну да. Профессиональный интерес. Вдруг кто другой отобьёт такой прекрасный объект для исследований.

– Никого не нашла. Просто некогда. Я строю Эль Пунто.

– Ага, – теперь сказал он.

Вновь то самое «ага», как и при первой встрече. Длинное, протяжное, многозначительное. Но теперь оно меня не трогало. Не хотелось ничего рассказывать, но я знала, что придётся.

Но прежде мне отчего-то хотелось, чтобы он меня об этом попросил.

– Ну и как? – спросил Ио. – Получается?

– Лучше, чем я думала.

– А зачем тебе, если не секрет?

Самый сложный вопрос. Тогда, подписывая договор, я толком не знала на него ответа. Да и сейчас, разговаривая с Ио, представляла не до конца. Всё основывалось лишь на ощущениях и интуитивных догадках, которым не находилось видимых подтверждений.

– Чтобы всё изменилось, – сказала я. – Чтобы это наконец-то ушло из моих снов.

– Ну, тогда могу только пожелать удачи. Ты звони, если нужен какой-то совет или помощь. Я всегда рад, ты же знаешь.

– Знаю.

– И это, Кристина, ты поосторожней. Я волнуюсь. Серьёзно.

На секунду я замешкалась. Захотела всё рассказать. Передать свои волнения. Объяснить, что меня гложет. Поведать, как я очутилась среди того, что не совсем понимаю. Среди людей, которые считают меня самозванкой. Посреди ситуации, о которой даже помыслить не могла.

Но я не стала. Иначе расклеюсь. А я ведь только-только научилась быть сильной.

– Хорошо, – сказала я.

Положила телефон на стол и вернулась к компьютеру. На экране расположился план застройки Эль Пунто, который мне не нравился. Слишком многое не совпадало с тем, что я помнила.

Надо поправить.

С Антоном, нашим инженером-проектировщиком, мы до того дня общались мало. Фактически всё ограничивалось стандартным «привет-пока». Он обитал в совсем другой части офиса, занимался тем, с чем я редко имела дело, да и к тому же казался излишне самоуверенным человеком. Это, безусловно, шло на пользу компании, когда он решал вопросы с подрядчиками – сами мы ничего не проектировали, – но очень мешало общению в жизни.

Больше всего с ним общались Лидия Анатольевна и Марина, которым требовались проекты, чтобы делать рекламу и продавать. Ну и ещё Борис Аркадьевич, когда вдруг выяснялось, например, что на месте вот этой перегородки почему-то запроектированы ещё и трубы. И сдвинуть перегородку куда проще, чем строить загогулины из труб. Так что будьте добры, перепроектируйте, чтобы всё было как надо.

Примерно с этой же целью я и вызвала Антона к себе. Вывела на экран план застройки и принялась ждать.

Он пришёл только через двадцать минут, когда я уже думала перезвонить. От Антона пахло дорогим парфюмом – что-то мускусное, почти звериное – и табаком.

– Итак, – сказал он, улыбаясь. – В чём проблема?

– Проблемы нет, – ответила я, не принимая шутливый тон. – Есть небольшие недоработки, которые надо исправить.

Антон пожал плечами и пролез в мой закуток, отодвинув стул для посетителей.

– Этот дом нужно расположить вот здесь, – показала я. – У нас по итогам должен получиться почти что анх, а сейчас его косит влево. На случай, если не знаешь, что такое «анх», то это такой крест египетский.

Я открыла вкладку поисковика, на которой красовалось под сотню анхов разной степени детализации. На Антона это не произвело особого впечатления.

– Хорошо, поправим, – он пожал плечами. – Можно было и по почте мне скинуть.

– Нет, – я покачала головой. – По почте ты бы исправил одну ошибку, и всё. А я хочу, чтобы ты видел, как оно должно выглядеть. Понимал всю специфику.

Он хмыкнул, но промолчал. Лишь чуть ниже склонился к экрану, опёршись рукой на спинку моего стула.

– Смотри дальше – мало того что мы делаем этот посёлок в форме анха. Ещё и нужно добиться полной симметрии. Дома с одной стороны – такие же, как с другой. Одинаковое количество этажей. Одинаковое расположение комнат. Всё один в один, только повёрнуто зеркально друг к другу. Когда я говорю всё, то имею в виду каждую деталь. Вплоть до того, что окна одного дома должны смотреть в окна другого. Кухня в кухню. Гостиная в гостиную. Ясно?

– Ну-ка, ну-ка, – он потянулся через меня и схватился за мышку. Я едва успела убрать пальцы. – То есть вот так?