— Пошла! — крикнул он, хлестанув лошадку по спине. — Ну вот! Вдвоем-то ехать куда веселее будет.

И мы довольно быстро покатили по проселочной дороге. Правда скрип колес стоял… наверное, даже в Онтасе его было слышно.

— А ты откуда сам-то будешь? — принялся заваливать меня вопросами старик, а я удрученно завела глаза.

«Так, Лиза! Пора включать фантазию», — скомандовала я себе, принявшись отвечать на вопросы портового торгаша Морика.

* * *

Уже на закате, с трудом въехав в горку, мы оказались в порту. Золотисто-багряная каемка солнечного диска к тому времени уже практически скрылась за горизонтом водной глади.

— Ух, — выдохнула я, изумленно глазея на бескрайнее бирюзовое море Атайи.

Портом, к моему удивлению, оказалось довольно внушительное прибрежное поселение. Десятков пять таких же, как и в столице, домов с пологими крышами было раскидано вдоль берега. Всюду светили небольшие уличные фонарики, а народ сновал туда-сюда с тележками и корзинами.

Очень сильно пахло рыбой. И далеко не свежей.

— Где тебя высадить, Аван? — обернулся старик, едва мы въехали на главную улицу.

Как я поняла, что эта улица в Порту центральная? Очень просто: она была на порядок шире тех закоулков, по которым мы петляли до этого. Да и почище здесь было. Никаких рыбьих голов и чешуи.

— Да здесь можно, — пискнула я, позабыв, что мой вид предполагает голос пониже. — Здесь, — подтянув подбородок к груди, повторила я почти басом.

Однако бас удивил Морика гораздо сильнее, чем девчоночий писк. Его обветренное лицо вытянулось и стало похоже на сушеную рыбину.

— Здесь, так здесь, — согласился он, подтягивая поводья. — Тпрууу.

Я спрыгнула с телеги и махнула рукой старику на прощание.

— Морик, подождите! — спохватилась я. — А где мне найти рыбака по имени Гастус?

Морик уже поднадал лошадке. Она крутанула хвостом и подалась цокать копытами дальше по мощеной улице.

— Гастус? Да во «Флигеле» поищи! — крикнул старик, обернувшись. — Он обычно там ошивается…

Голос дедка на последних словах был уже еле слышен. Крики местных жителей, торговцев и чаек перекрыли его старческое блеяние.

— «Флигель», — тихонько повторила я и покрутила головой в поисках вывески. — Простите! — ринулась я к молоденькой девушке с внушительной корзиной, наполненной свежей зеленью и чем-то напоминающим капустные кочаны.

Мой желудок, при виде снеди, вдруг настойчиво затребовал еды, заурчал.

— Не подскажите, где здесь «Флигель»? — улыбнулась я, поглаживая живот.

Девушка вдруг ни с того ни с сего запунцовела. Поставила корзину на мостовую и заправила выпавшую светло-пшеничную вьющуюся прядь за ухо. Я же невольно провела по своим обрубышам и чуть не заревела от досады.

— «Флигель»? Постоялый двор? — взглянула она на меня из-под ресниц. — Дальше по улице.

— Благодарю, — снова улыбнулась я, кивнув.

Девушка покраснела еще сильнее и вдруг протянула мне свою ладошку.

— Мое имя Берта.

Я с непониманием уставилась на нее.

— А тебя как зовут? — подсказала она, видя мое смятение.

— Лиз… Аван — спохватилась я, крепко пожимая протянутую руку.

— Лиз Аван? Странное имя, — засмеялась Берта, потрясая тонкой ручкой. Очевидно, я перестаралась, имитируя мужскую силу. — Что ж, Лиз, — девушка кокетливо наклонилась и подняла корзину. — Я работаю в лавке на углу. Так что, если будет свободное время, заходи.

Берта напоследок сверкнула темными глазами и потихоньку побрела по улице, а я же осталась стоять как вкопанная. И тут меня осенило! Причина столь странного поведения девушки мне вдруг стала ясна как день.

«Ну дела! Берта приняла меня за мужчину! — испуганно выкатила я глаза. — Все сходится!»

Я скривилась и, стараясь как можно быстрее скрыться из поля зрения девицы, не оглядываясь, зашагала в указанном направлении.

— Похоже, лучше мне не общаться ни с кем в Порту, — поднялась я на широкое деревянное крыльцо постоялого двора. — Не хватало мне еще ко всему в придачу обзавестись толпой поклонниц.

И снова брезгливо дернувшись, я потянулась к дверному кольцу.

* * *

Во «Флигеле», как и во всех подобных ему местах, было шумно и накурено. А рыбой воняло еще противнее и сильнее, чем на улице.

Женщин практически не было. Лишь одна стояла за выщербленной деревянной стойкой и со скучающим видом глядела на пьянчугу, что-то с жаром ей рассказывающего. А другая проворно уворачивалась он навязчивых ухажеров, разнося выпивку и еду.

То и дело раздавались ее возмущенные возгласы и хохот очередных смельчаков, рискнувших положить свою ручищу куда не следовало.

«Похоже, Нолан был прав, — с опаской огляделась я. — Если уж мне в виде парня оказывают внимание… То страшно даже подумать, что было бы со мной, заявись я среди ночи в порт не под личиной худенького паренька Авана!»

Поежившись, я с усилием прорвалась сквозь толпу и подошла к стойке.

— Добрый вечер, — поприветствовала женщину я. — Не подскажете, где мне найти Гастуса?

Пышногрудая хозяйка постоялого двора перевела взгляд с пьянчуги на меня. Однако мужчина потери внимания своей собеседницы, похоже, даже и не заметил. Все продолжал хмельно бубнить что-то себе под нос, время от времени поклевывая носом.

— Сначала плати, а потом спрашивай, — протянула хозяйка. — Комната стоит три серебряных.

Я потянула шнурок мешка, запустила руку вглубь и выудила монеты, данные мне господином Роджи. Отсчитала четыре серебряных и шлепнула их на стойку.

— Сдачу оставьте себе, — деловито задрала я нос. — Так где мне найти Гастуса?

— Это совсем другой разговор! — повеселела женщина, жадно сгребая монеты. — Гастус вон в том углу, — ткнула она пальцем в крепкого, бородатого мужчину преклонного возраста в латанной-перелатанной куртке, сидящего поодаль от остальных. — Но осторожнее. Он сегодня не в духе.

Кивнув, я направилась к моряку.

— Господин Гастус? — пытаясь скрыть дрожь в голосе, обратилась я.

— Да вроде бы с утра я ни над кем не господствовал, — проворчал мужчина, отпивая из большой деревянной кружки.

Я замялась.

— Вы Гастус? — теряя решимость, осторожно еще раз спросила я.

Мужчина вперился в меня хмельным взглядом, покачнулся.

— А кто, собственно, спрашивает?

— Мое имя Аван, — затараторила я. — Я бы хотел поплыть с вами на…

— А мне бы хотелось еще кружку эля выпить, — фыркнул он, не дав мне договорить. — И что с того? Топай давай отсюда. Не забивай мне голову чепухой.