Александр Леонтьев:

Подкупил и подход Андрея, диаметрально противоположный подходу Ансси. Его чуть ли не первой же фразой было: «Ребята, давайте понимать, что все мы здесь далеко не профессионалы, а просто любители очень хорошего уровня. Предлагаю из этого и исходить. Если у вас чего-то не получается, как надо было бы, хрен бы с ним! Не надо циклиться на плохом, все сделаем-переделаем». Это внушает доверие.

Александр Куликов:

Я только что поймал себя на мысли, что тот приличный результат, который мы с ходу выдавали у Андрея – это как раз плоды работы с Ансси. Вот он, опыт-то! Как говорит Алякринский, пришел юбилейный басист, юбилейно сыграл и ушел. Бардачок-то приоткрылся и принес свои плоды!

Яков Цвиркунов:

Ансси настолько тактичный и деликатный человек, что, если после его предложений ты хотя бы чуть-чуть пытаешься возразить, он скажет: «А, ок!» И не будет настаивать. А Алякринский в этом смысле покрепче кожей: «Какую-то фигню ты предлагаешь – вот смотри еще!»

Александр Леонтьев:

Мне важно было мнение уважаемых мною людей. Рубен из группы Louna, который, по его словам, внимательно отслушал все наши альбомы, сказал нам, что на «Время любить» мы добились хорошего английского звука. Надо отдавать себе отчет, что ни мы, ни Алякринский – не англичане. Видимо, так срослось и флюиды совпали. Я доволен результатом. Примерно этого я и хотел.

Павел Сажинов:

Я вернулся в родные пенаты на «Добролет» к Алякринскому, который записывал альбом «Короля и Шута» «Камнем по голове». Андрей – заслуженный питерский профессионал. В Питере это первый на моей памяти звукорежиссер, который попросил заранее демо. То есть он изучал материал до того, как группа пришла на студию, и уже понимал, в какую сторону можно двигаться. Кроме того, он давал ценные советы – по тем же гитарам.

Александр Леонтьев:

Что значит «полегче»? Во-первых, легкость – понятие растяжимое и очень индивидуальное. Во-вторых, те же люди, которые орали, что «Мизантропия» – это тяжеляк, который слушать невозможно, теперь сетуют, что больше такого нет. А я еще раз подчеркиваю, что концертная программа должна составляться из большого количества максимально разнообразных песен. И то, что группа пишет новый материал, а он похож на старый – это хорошо. Старый никуда не девается. Это не значит, что мы теперь будем гнать только электронный брит-гранж. Песня «Рожденный убивать» тоже никуда не исчезла. Наоборот, она стала интереснее для меня как вокалиста, потому что разнообразно поется. Я использую больше эмоций и в пальцах, и в голосе.

Александр Леонтьев:

Противоречий с «Мизантропией» здесь абсолютно нет. «Время любить» надмизантропична. Сначала я в «Мизантропии» обрисовываю какие-то негативные стороны человека. Теперь же предлагаю простой выход из ситуации: всего лишь надо любить. Если вдуматься, жизнь настолько коротка, что надо использовать отведенное тебе время для любви. Любовь – это лучшее, что может быть. Я не знаю, что можно рядом поставить. На ненависть, которая является более сильной эмоцией, тратить свою жизнь бессмысленно. Занимайтесь любовью, а не войной, как уже до меня было сказано.

Александр Леонтьев:

Понятно, что это назревало. Но на самом деле спусковым крючком послужило присланное моей дочкой Варей сообщение, которое я потом вмонтировал в песню. Дело было в середине тяжелейшего тура где-то в Сибири. Самое главное, что уже начинаешь по дому скучать. В гастролях первая пара-тройка дней проходит на подъеме, потому что дома засиживаешься. Но когда ты десятилетиями в турах, это уже определенный образ жизни, как у кочевников. Тебе нужно постоянно передвигаться. Тебе это дает определенную иллюзию, что завтра там будет лучше, чем вчера. Потом наступает время, когда ты начинаешь скучать по дому, где малыши и любимая жена, где можно запереться, и тебя никто не достанет, где не бывает горничных и проводниц. Короче, хочется одиночества и тишины именно дома.

И вот в такой момент едешь в автобусе, качаешься, у тебя впереди еще 600 километров, устал, горло болит, хочется в душ, а тебе еще ехать до гостиницы часов 8. Дорога неровная, автобус шатается, не по себе. И вдруг приходит послание от дочки. Конечно, это взрывает мозг. Если утрировать, это как если бы к узнику замка Иф залетел бы в окно красивый зеленый листик. Человек, не видевший 20 лет растений, начинает его разглядывать как величайшее сокровище мира. Естественно, у меня родилась и идея для песни, и чуть ли не сразу появился текст.

Александр Леонтьев:

Неосознанно, но образ родился именно оттуда. Что такое «часы на старой башне»? Это старые средневековые города, ведь в детском сне должен быть элемент сказки. Не страшная история, а сказка для детей младшего возраста – где есть принцессы, единороги, воздушные зверушки. Где все добрые и нет никакого негатива – в общем, не Андерсен.