До Таллина добрались без приключений, поехали прямо в музейк Паулю. Тот, непривычно взволнованный, отбросив эстонскую невозмутимость,выскочил на улицу и горячо принялся их расспрашивать, мешая эстонские слова срусскими.

В Петюнчика он вцепился мертвой хваткой, сказал, что завтраприедет профессор из Германии, эксперт по Гуттенбергу, а их эстонский главныйакадемик сейчас в Штатах лекции читает, так все там бросит и послезавтра наодин день прилетит, невтерпеж ему ждать, пока курс лекций кончится, так хочетсяБиблию увидеть. А сейчас будет пресс-конференция, потом обед, а вечером прием вмэрии, и министр культуры будет.

— Ну это уж без меня, — решительно высказаласьНадежда, — я сегодня вечером уезжаю.

На ее слова обратила внимание одна Светлана, потому чтоПетюнчик в это время рассказывал что-то молодым сотрудницам музея, Алка орлинымвзором стерегла мужа, чтобы никто не позволил себе ничего лишнего, а Пауль какраз созерцал Библию и был на седьмом небе от счастья.

— Сбежим после пресс-конференции, — шепнула СветаНадежде, — раньше никак не удастся.

Надежда рассчитывала, что на пресс-конференции она молчапосидит в сторонке, что называется, для мебели, но не тут-то было.Журналистская братия налетела на всех. Вопросы следовали с частотой пулеметнойочереди, вспышки фотоаппаратов слепили. Больше всех фотографировали попугая,так что в конце он совершенно обалдел. Петюнчик был на высоте. Он ловко отвечална вопросы, шутил, острил и вообще всех просто очаровал. Алка следила за нимсияющими глазами, и рот ее то и дело изумленно раскрывался. И хотя Надежда, задвадцать лет незаметно приглядевшись к Алкиному мужу, подозревала, что он нетак прост, как кажется, но ей тоже было удивительно видеть такого Петюнчика.

После конференции они со Светой незаметно исчезли. Побродилипо городу, по любимой Надеждиной улице Пикк, зашли в церковь Святого Духа вцентре, там было пусто, сумрачно и прохладно. Посидели в открытом кафе наверху,любуясь видом Таллина. Посплетничали о мужьях, вспомнили детство, общихзнакомых.

Прошлись по магазинам, Надежда купила мужу в подарок галстуки кожаный ремень, себе красивый летний костюм, а матери и тетке вкусныхшоколадных таллинских конфет и килограмм маминого любимого печенья с тмином.Позвонили Паулю, он очень ругался, куда они пропали, сказал, чтобы Надежда невздумала "окупать билет, ей все уже куплено. Потом трубку перехватилаАлка, сказала, что они с Петюнчиком остаются здесь в Таллине еще на неделю, аможет, и на две, и что ей, конечно, очень неудобно, но не может ли Надеждавзять с собой попугая, потому что иначе его тут журналисты замучают, он уженахохлился и есть перестал, очень нервничает. Надежда согласилась безэнтузиазма, попугай ей уже порядочно надоел, но нельзя же было броситьнесчастную птицу в таком бедственном положении. Они с Алкой встретились вгостинице, она тоже собирала вещи, сказала, что их с мужем поселили в шикарномномере в «Олимпии».

Алка была оживлена, добродушна и нахально счастлива. Навопрос Надежды, как все теперь решится с Библией юридически, Алка беззаботномахнула рукой и сказала, что все решит муж, как он скажет, так и будет. А уж ееПетенька такой умный, все сделает как надо. Надежда только диву давалась, надоже, как Алка изменилась! Раньше вечно была всем недовольна, а теперь только:Петенька сказал, да Петенька решил, да с Петенькой все советуются и считаются,да какой вообще Петенька у нее замечательный.

— А Вальке Голубеву привет передать? — неудержалась Надежда от ехидного вопроса, но Алка только махнула рукой.

Она торопилась в парикмахерскую перед приемом в мэрии и показалаНадежде новое вечернее платье, только что купленное. Она сказала, что выбралабы поярче, там было такое шикарное, все в блестках («Я себепредставляю», — подумала Надежда), но муж настоял вот на этом. Платье былочерное, шелковое, свободного покроя. Даже Алка при своих габаритах выглядела внем довольно элегантно.

— Алка, у твоего мужа есть вкус!

— Еще бы, ведь выбрал же он двадцать лет назад меня вжены, — скромно ответила Алка.

Провожала Надежду только Светлана, все остальные были наприеме. Но в самый последний момент прямо на перрон въехал черныйправительственный автомобиль, и из него чуть не в обнимку вылезли выпившиеПауль и Петюнчик.

Светка только ахнула, никогда она своего невозмутимого Пауляне наблюдала в таком виде. Пока она поправляла мужу галстук и застегиваларубашку, Петюнчик подошел к Надежде.

— Алка там с министром флиртует, — сказал он,посмеиваясь, — а мы пока решили сюда смотаться.

Он стал серьезным, взял ее за руку и заглянул в глаза.

— Спасибо тебе, Надя, за все. Алла мне еще немногоерассказала, тут бедлам такой, поговорить некогда, но одно я понял, что ты всеэто время с ней была и что это ты ее заставила в Эстонию ехать.

Если бы не ты, эта упрямая и сейчас бы сидела дома и думала,что я ее бросил.

— Ну что ты, Петя, — растрогалась Надежда, —при чем тут я?

— Ладно, не скромничай. Зря ты уезжаешь, но если надо,то что делать? Саше большой привет передай, как приедем — вы сразу к нампридете, посидим, поговорим спокойно.

Пора было идти в вагон. Попугай сегодня был в новой красивойклетке, которую ему подарили в таллинском зоопарке. В это раз он ехалофициально, с документами. Все законно — попугай, кличка Иннокентий, следует изТаллина в Санкт-Петербург. Надежда оставила попугая стеречь вещи, а сама вышлав тамбур. Они расцеловались со Светой, потом обнялись с Паулем и Петюнчиком.Поезд тронулся.

— Да, Петя, — вспомнила вдруг Надежда, —письма от Марты я положила на полку за словарями.

— Что? — Он пошел за поездом.

— За химическим словарем! Такой большой, коричневый! Тамвсе спрятано!

— Все понял, молодец!

— Я их не читала, не беспокойся.

— Что-что? — Поезд набирал ход, Петюнчик ужеотставал, хоть и бежал.

— Я их не читала! — закричала Надежда.

Он закивал головой, улыбаясь. Надежда увидела еще, как ониобнялись с Паулем и побрели к машине, сопровождаемые негодующей Светкой. Потомвсе скрылись за поворотом. Надежда вернулась в купе, где кроме попугая никогоне было.

— Целое купе они нам с Кешей заказали, что ли?

Вошел проводник и сказал, чтобы она не беспокоилась, никто кней не подсядет. Ложиться было еще рано. Надежда посидела, поговорила с Кешей,потом почитала, поглядела в окно.

— Знаешь, Кеша, раз уж мы с тобой остались наедине, ямогу тебе сказать без ложной скромности, что я молодец. Это я вычислила, чтоПетюнчика похитили, я заставила Алку позвонить Ире Стрельниковой в Штаты. Такимобразом мы узнали, что у Герберта есть конкуренты, и получили их фотографии. Иименно поэтому Интерпол стал наблюдать за нами и вовремя пришел на помощь.Конечно, Петюнчик и сам не промах, сумел сбежать, отыскал Библию, но все же нашприезд сильно облегчил ему жизнь. И Алка теперь будет совершенно по-другому кнему относиться. Как думаешь, могу я обо всем рассказать своему мужу, не будетон ругаться, что опять я вмешиваюсь и подвергаю свою жизнь опасности?