1963 года, было мгновенно принято решение, что таким образом защитить президента невозможно, и такого рода практика прекратилась. Конечно, это позор, когда политика приходится отделять от публики, но такова реальность, с которой мы вынуждены считаться.

Это не значит, что Секретная служба должна прекратить отслеживать угрозы. Это означает лишь то, что нужны дополнительные меры безопасности.

Мои задачи и моя повестка как агента ФБР несколько отличались. Хотя я и был бы рад научиться выявлять потенциальных убийц до того, как они нанесут удар, все же это не главная наша функция. ФБР – это Федеральное бюро расследований, а не Федеральное бюро профилактики. Мы всегда говорим, что если вы, правоохранительные органы, полагаетесь на нас в решении ваших социальных проблем, то вы уже опоздали. Наши усилия в области поведенческой науки направлены на то, чтобы научиться ловить преступников, когда они уже начали действовать, надеясь поймать до того, как последует продолжение. И с этой точки зрения интервью с Франклином было полезным и поучительным.

Джозеф Пол Франклин определил для нас иной тип серийного убийцы и личностные характеристики убийцы-ассасина. Этот тип произошел из того же – если не значительно худшего – типа окружения, что и другие преступники, которых мы изучали, но его преступления не были, прежде всего, сексуально мотивированными. Хотя убийца этого типа, конечно же, пытался компенсировать собственные неадекватности, он не стремился к известности и месту в истории, а пытался изменить общество в соответствии со своим собственным видением, подавая своими собственными усилиями пример другим. Он шел на просчитанный риск, но не хотел, чтобы его поймали или чтобы из него сложился образ мученика. И хотя его мысли и представления были отвратительными, он искренне верил в религиозную мотивированность своих действий, в то, что сочетание планирования и удачи – дело рук Бога, который хочет, чтобы он преуспел в своей миссии. Он свободно передвигался по стране, используя разные имена, поддельные удостоверения личности, измененную внешность, меняя машины, оружие и адреса. Он не ограничивался каким-то одним способом убийства. Большинство своих преступлений он совершал с расстояния, практически не оставляя физических или поведенческих улик, вследствие чего место преступления оказывалось значительно расширенным. По всем этим причинам такого рода преступника очень трудно поймать до тех пор, пока он не совершит ошибку. Не менее трудно бывает определить, кто же вынырнет из толпы в качестве следующего Джозефа Пола Франклина.

К счастью, таких целеустремленных, универсальных, мобильных и находчивых убийц, как Франклин, не бывает много. Но, возможно, самый важный вывод из этого интервью заключается в том, что мы смогли расширить наши горизонты в плане следственных связей и распознавания образов; нам пришлось более согласованно взаимодействовать с правоохранительными органами на местах преступлений, делиться и сравнивать улики и отчеты; и когда неизвестный подобного типа снова наносил удар, нам приходилось придумывать проактивную стратегию, чтобы вынудить его сделать нечто такое, что позволило бы нам идентифицировать его, усилить давление и загнать в как можно более стрессовую ситуацию, в которой он совершил бы ошибку.

Мы были не единственными, кто продолжал проявлять интерес к Франклину.

Хотя Франклин практически перестал признаваться в преступлениях, совершенных в середине 1980-х годов, нераскрытые убийства, преступления, в которых он значился единственным подозреваемым, все еще оставались. Одно из таких преступлений во многом и предопределило его судьбу.

Почти сразу же после того, как Франклин прибыл в Марион в 1982 году, Ли Лэнкфорд, капитан из полицейского отделения Ричмонд-Хайтс в Сент-Луисе, обратился к нему с просьбой поговорить о стрельбе в синагоге «Брит Шолом», случившейся в 1977 году. Когда Франклину было предъявлено первоначальное обвинение в Солт-Лейк-Сити, Лэнкфорд следил за этим делом, и детали привели его к тому, что он связался с Министерством юстиции в Вашингтоне, чтобы узнать, не поделятся ли они с ним своими файлами. Просмотрев эти файлы, он уже не сомневался в том, что именно Франклин и был тем стрелком, но веских доказательств все еще не нашлось. На самом деле Лэнкфорд добивался признания.

Вот почему он вышел на самого Франклина, сначала посылая ему небольшие суммы денег для покупки еды и журналов в тюремном магазине, пытаясь тем самым развеять скуку и наладить с ним хоть какое-то взаимопонимание. Как-то раз он проехал 125 миль до Мариона и заявился в тюрьму, попросив о свидании с заключенным, но Франклин отказал ему в этом.

Тем не менее Лэнкфорд не сдался и продолжал работать над этим делом в течение многих лет. Каждую неделю он разговаривал с матерью убитого Джеральда Гордона. Когда в 1988 году его назначили начальником отделения, он перенес большую коробку с документами по тому давнему делу в свой новый офис и продолжил искать то, что позволило бы прокурорам предъявить обвинение в убийстве Гордона. Не оставил он и попыток встретиться с Франклином. «Я хочу переговорить с этим парнем с глазу на глаз», – заявил он газете «Сент-Луис пост-диспатч».

В октябре 1994 года Франклин связался с ФБР и сообщил, что именно он и был тем, кто расстрелял людей у синагоги Брит Шолом почти ровно семнадцать лет тому назад. Бюро передало информацию в полицейское отделение Ричмонд-Хайтс. Лэнкфорд вышел в отставку с поста начальника полиции за два года до этого, но был как никто другой рад тому, что дело удалось наконец-таки закрыть и что он смог выполнить обещание, данное много лет тому назад матери Джеральда Гордона. Он даже съездил в Ирвинг, штат Техас, чтобы посетить оружейный магазин, где, по словам Франклина, тот купил винтовку. Франклин ограбил банк в Оклахоме, после которого наличка, с которой он сбежал, взорвалась вместе с пачкой синей краски. Франклин сунул две стодолларовые купюры в носки, полагая, что от пота на ступнях краска исчезнет. Владелец оружейного магазина сказал Лэнкфорду, что Франклин заплатил за винтовку двумя мятыми и мокрыми стодолларовыми купюрами, которые вытащил из своих ботинок.

В следующем месяце детективы-сержанты Ричард Цвифель и Джон Рен отправились в Марион, чтобы допросить Франклина. «Он сказал, что хочет очистить совесть. Разговор был спокойный, почти непринужденный, – рассказал Цвифель. – Он не дерзил. И он все еще расист».

Хотя, с одной стороны, казалось удивительным, что Франклин наконец-таки решил признаться, у него, похоже, имелась на то причина. В 1983 и 1984 годах, когда Франклин связывался с властями Джорджии, Теннесси и Висконсина, он не упоминал об этом преступлении, хотя следователи и считали его возможным подозреваемым. Одна из возможных причин заключалась в том, что в Миссури действует смертная казнь, а Франклин, по его собственным словам, отнюдь «не стремился оказаться приговоренным к газовой камере».

Так что же изменилось за эти десять лет?

Ну, во-первых, он