Поначалу Колодны не сомневался в способности программы излечить любого пациента. «Если Билл сказал, что они проводят успешную конверсионную терапию, то кто я такой, чтобы считать, что это невозможно?», – говорил он. Колодны слышал те же уклончивые объяснения о доме в Лейдью как о «лаборатории», где проводилась особая терапия. Однако, когда приблизился срок публикации «Гомосексуальности в перспективе», Мастерс попросил Колодны помочь в ее подготовке. Сознавая свои ограниченные писательские способности, Мастерс хотел, чтобы Колодны прошелся по описаниям индивидуальных случаев и сделал их более «читабельными».

Все их предшествующие книги содержали такие описания историй пациентов без упоминания имен. Гомосексуальность, учитывая ее сложную природу, потребовала особенно ярких зарисовок. Например, в разделе «История болезни: пара № 10» две страницы были посвящены пересказу истории Р. – 30-летнего пациента с индексом Кинси «6». Р. был «убежденным гомосексуалом» – настолько, что «часто обходил местные бары и общественные туалеты». Затем Р. познакомился с 23-летней женщиной, с которой у него обнаружилось много общих интересов, и влюбился в нее. В конечном счете он прожил 10 месяцев с этой гетеросексуальной женщиной (Кинси «0» по показателю ориентации), пока они не поженились. «Несмотря на усилия со стороны жены, Р. не мог получить или поддерживать эрекцию», – констатировал рассказ. В комментарии Мастерс и Джонсон подытоживали свой успех в лечении Р. и его жены:

Он начал успешно действовать в соитии на десятый день терапии. Диспансерный контроль пары проходил без особенностей. В семье родились дети, Р. делает успешную карьеру как клинический психолог, и брак, по отзывам обоих партнеров, эффективен. Однако эта история – исключение, а не правило для сексуальных отношений между мужчиной «Кинси-6» и женщиной «Кинси-0». Ограничения в способности конвертироваться или реверсироваться к гомосексуальности зависят не только от степени мотивации, но и от вознаграждений, потенциально доступных в результате такой конверсии.

Когда Колодны просил разрешения просмотреть документы и прослушать записи таких случаев, он получал отказ, хотя обычно всё, сказанное на сеансах, записывалось на бобинные магнитофоны. Так он начал подозревать, что некоторые, если не все, истории излагались не вполне правдиво. Они были составлены из фрагментов воспоминаний Мастерса или полностью сфабрикованы. «Они вели меньше случаев, чем указано в книге, – говорил он. – Желание представить убедительный материал привело к преувеличению или даже фальсификации». Хотя Колодны всемерно восхищался Мастерсом, он не мог объяснить это иначе. Сам он ни разу не видел ни одного конверсионного пациента.

В конце концов, он обратился к Джонсон, хотя понимал, что рискует. В то время он считался протеже Мастерса, и критика в адрес мэтра за его спиной могла вызвать гневную реакцию со стороны Джини. «Я рассказал ей, какой будет реакция на эту книгу – насмешки профессионалов, обвинения в высокомерии и необъективности, нападки со стороны движения за освобождение геев, психиатрического сообщества, – со всех сторон, за исключением вооруженных Библией консерваторов, которые скажут: «Вот видите, мы всегда вам говорили – если бы эти [гомосексуалы] захотели измениться, они могли бы это сделать!».

Джонсон сразу признала существование проблемы. У нее тоже возникали подозрения в отношении конверсионной теории Мастерса. Перспектива публичного позора и возможного разоблачения сильно расстраивала Джини. Всю жизнь она страдала от упреков в недостатке образования и сомнений в ее надежности. Она гораздо лучше Мастерса понимала опасности, связанные с продвижением неподтвержденной теории. Ей было трудно примириться с тем, что ее имя будет указано в качестве соавтора.

– Я не хочу, чтобы меня осуждали или припоминали мне этот идиотизм, – жаловалась она. – Он написал чушь! Он все это придумал!

Некоторое время Джини раздумывала, не потребовать ли, чтобы на книжной обложке был указан один Мастерс, с ключевой фразой «Основано на исследованиях, проведенных в сотрудничестве с Вирджинией Джонсон». Но такая оговорка породила бы еще больший скепсис. Она просила Колодны попытаться отсрочить публикацию – может быть, главные промахи удастся исправить или смягчить.

– Я не могу с ним разговаривать, – призналась Джонсон, демонстрируя редкую для нее слабость. – У нас были уже крупные ссоры по поводу этой книги, а мне приходится жить с этим человеком.

Колодны изложил свои опасения письменно, в дружеском, но откровенном тоне. Он повторил свои прежние предостережения о том, что главы, касающиеся изменения сексуальных предпочтений, нуждаются в пересмотре. Но Мастерс отказался уступать. Не для того он так упорно трудился, чтобы его лишили этого приза – финала долгосрочных исследований человеческой сексуальности. Их разговор вылился в пылкую ссору и закончился в кабинете Джонсон. Ни она, ни Колодны не смогли переубедить Мастерса. «Это очень важный материал, – неоднократно повторял Мастерс. – Нам нужно, чтобы мир знал, что мы способны делать».

С одобрения Джонсон Колодны поговорил с издателем об отсрочке, но было слишком поздно: подготовка к изданию шла полным ходом. Оставалось одно – предоставить судьбу этого произведения случаю и надеяться на лучшее.

На выход в свет «Гомосексуальности в перспективе» возлагали большие надежды. Издатель заранее раскрыл ее содержание журналу «Тайм», который опубликовал его с одобрительной рецензией, основанной на превозносимой до небес репутации двух исследователей. «Нет никаких сомнений», объявлял журнал, что Мастерс и Джонсон – «феномен современности».

Однако в обзоре «Лос-Анджелес Таймс» правдивость конверсионной статистики открыто подвергалась сомнению. Самая неприятная реакция последовала со стороны научного и медицинского сообщества. Если исследование опиралось на гомосексуалов, готовых потратить 2500 долларов за две недели, чтобы «реверсировать» свою гомосексуальность, «то вы получили безнадежно предвзятую, самоизбранную выборку, искаженную в пользу успешности», – говорил Джон Мани из медицинской школы университета Джона Хопкинса, эксперт по сексуальной идентичности. Даже Джадд Мармор, бывший президент Американской психиатрической ассоциации, который просил Мастерса о помощи в исключении гомосексуальности из списка психических заболеваний несколькими годами ранее, сомневался в их результатах.

Споры по поводу конверсионной терапии длились десятилетиями. Многочисленные шарлатаны и религиозные фанатики, апеллируя к успеху Мастерса и Джонсон, создавали группы для «экс-геев». Основатель Христианской коалиции Пэт Робинсон и преподобный Джерри Фолуэлл в числе многих других поддерживали программы, призванные возвращать «грешников» в лоно богобоязненной гетеросексуальности. В 2006 году Католическая медицинская ассоциация объявила, что научные исследования, включая работу Мастерса и Джонсон, «противоречат мифу о том, что влечение к собственному полу генетически предопределено и неизменяемо, и дают надежду на профилактику и лечение». Во время президентской кампании 2008 года церковь Аляски, прихожанкой которой была кандидат от республиканцев на пост вице-президента Сара Пэйлин, пропагандировала конверсию геев путем молитвы.