– Даже зверь привыкнет, если рядом с ним долгое время будет находиться человек.

Сяо Вэнь покачал головой, переводя взгляд обратно на веселящихся парней, которые теперь громко аплодировали девушке, победившей в конкурсе – вдев семь ниток в иголки.

– Ты упоминал, что он из ткацкого города Цигуань под столицей, но, когда мы были в тканой лавке, он выглядел растерянным, словно впервые увидел такую одежду и совсем не разбирается в тканях, – задумчиво протянул лекарь. – Как именно он попал в Цайцюнь?

– Ему помогли сбежать от семьи с помощью заклинания перемещения.

– И ты поверил ему?

Лекарь не отводил взгляд от смеющегося Лю Синя, запрокинувшего голову.

Гу Юшэн, проследив темными глазами за этими двумя, хмыкнул:

– Ну разумеется нет.

Глава 20. Четыре дракона и одна черепаха

Луна висела высоко в небе, когда фестивальные бумажные драконы взмыли вверх, паря высоко над площадью, управляемые шелковыми нитями с земли. Семь огненно-красных и семь янтарно-золотых. Огромные, они кружились в небе, иногда извергая из пасти фонтаны лепестков и цветов, что, кружась, падали на землю, покрывая собой всю площадь и стоящих на ней людей. Лю Синь знал, что праздник будет богат на представления, но он никак не ожидал увидеть драконов, которые выглядели словно ожившие легенды, спустившиеся с небес. Глубоко вдыхая сладкий цветочный воздух, во все глаза смотря на могучих бумажных зверей, Лю Синь вдруг ощутил влагу на своих щеках. Проведя рукой по лицу, он растер пару слезинок меж пальцев и вновь поднял восхищенный взгляд в небо.

Тан Цзэмин, увидев завороженного Лю Синя, который стоял в окружении лепестков, отбежал к палатке неподалеку. Все люди на площади стояли задрав головы и смотрели представление, восхищенно выкрикивая и ловя цветы. Тан Цзэмин ловко пробрался сквозь толпу и, выудив из-за пазухи несколько серебряных монет, скупил все драконье в лавке по одной штуке. Вернувшись к Лю Синю с охапкой каменных и бумажных фигурок, он тихо стоял остаток представления рядом с ним, не смея отвлекать от потрясающей картины и замечая капли сияющих слез на его щеках.

Когда последний цветок упал на землю, все четырнадцать драконов вдруг вспыхнули, загораясь пламенем и продолжая кружить в небе, разнося теперь искры разноцветного пламени, что медленно таяли, не достигнув земли. Они парили над землей довольно долго, под бой больших барабанов, словно танцуя друг с другом и звездами. Лю Синь глубоко дышал, смотря в небо, и боялся пропустить хоть мгновение этого зрелища. От поразительной картины тянуло где-то в груди. Сглатывая подступающий к горлу ком, он не обращал внимания ни на что другое. Все, чего ему хотелось, – это дать волю тяжелому чувству, томящемуся в груди, и смотреть на полеты легенд всю ночь.

Но никакое представление, в конце концов, не могло длиться вечно, даже самое прекрасное и поразительное. Ярко освещенное небо разрезали финальные вспышки драконов, контурами обрисовывая клубящиеся облака и пропадая меж ними, оставляя после себя лишь сладкий аромат с ноткой мягкой дымки, что обволакивал легкие. Лю Синю хотелось, чтобы он остался там навсегда.

Юноша проморгался, стирая влагу с глаз и видя, как гаснет последний дракон, пеплом уносясь прочь. Люди на площади громко аплодировали труппе, управлявшей драконами. К всеобщему сожалению, те быстро скрылись со сцены, не успев показать толпе свои лица. Лю Синь досадливо поджал губы и громко зааплодировал вместе со всеми. Он бы тоже хотел поближе рассмотреть этих поразительных людей и выказать свое восхищение их мастерством. Утерев щеки и глубоко втянув воздух, он перевел взгляд на Тан Цзэмина, чтобы узнать, понравилось ли ему представление. Но с удивлением наткнулся на мальчика, прижимавшего к груди маленьких драконов. Тан Цзэмин выглядел донельзя растерянно, словно не знал, что теперь с ними делать и куда деть.

Протянув руки к Лю Синю, он показал ему фигурки:

– Нравятся? Я купил их для тебя.

– Очень красивые, полки в комнате как раз пустуют, – улыбнулся Лю Синь, делая шаг к Тан Цзэмину и отодвигая полу своей накидки, чтобы сложить все в широкий карман. В руках мальчика остались только четыре бумажных дракона.

Лю Синь обернулся на остальных спутников. Не менее восхищенный представлением Сяо Вэнь подошел ближе:

– Я тоже впервые видел подобное. Прежде они не выступали в этом городе.

– Правда? – удивленно спросил Лю Синь, переводя взгляд на Гу Юшэна. – А ты видел?

Гу Юшэн неопределенно покачал головой. Его внимание привлекли бумажные драконы в руках Тан Цзэмина.

– Ты хочешь их сжечь?

Тан Цзэмин кивнул, раздавая каждому по штуке. Совпадением это было или нет, но каждая бумажная фигурка имела цвет их одеяний. Гу Юшэн поднес к лицу скалящегося кривозубого толстого дракона, который был раскрашен в черно-красные цвета, и вскинул бровь.

Сяо Вэнь усмехнулся, указывая в сторону большой реки, на берегу которой уже толпилось множество людей, зажигая небесные фонари и пуская по воде горящие фигурки. Сказав, что знает место потише, лекарь повел их в небольшую гавань подальше ото всех, где они мирно расположились у самой кромки воды, рассаживаясь прямо на траве.

– У этого ритуала два этапа, – объяснял Сяо Вэнь. – На первом нужно записать свое желание на драконе и поджечь его, отправляя по реке и молясь все время, пока он не догорит, – это подношение небесным Богам.

– А второе? – нетерпеливо спросил Тан Цзэмин, сидя рядом с Лю Синем, который тоже внимательно слушал.

– На втором этапе нужно записать это же желание на табличке и повесить на дерево, – Сяо Вэнь указал рукой на огромную раскидистую иву на берегу, возле которой толпился народ. – Так оно останется на земле. Молитва свяжет подношение и призыв и может исполнить желание.

– Может? То есть это не точно? – нахмурился Тан Цзэмин, смотря на воду, по которой плыли сотни горящих фигурок.

– Желания необходимо держать в узде, иначе Боги прогневаются. Не желай слишком многого, будь сдержан, и тогда они выполнят твою просьбу.

Лю Синь, завороженный таинством ритуала, хотел было открыть рот, чтобы уточнить пару моментов, но был прерван порывом ветра.

– Спускайся давай! – крикнул лекарь, прикрывая глаза рукой.

На землю грохотнули лапы, сразу же промаршировавшие к четверке, которая принялась отплевываться, убирая и поправляя волосы.

Сяо Вэнь пригладил перья Байлиня и выудил из мешочка на лапке маленькую кисть и складную тушечницу.

Передавая кисть из рук в руки, они решили вместе отправить четверку драконов плыть по реке, наполненных их желаниями. Лю Синь не раздумывая писал то, что лежало на сердце, поглядывая на Тан Цзэмина, тоже что-то кропотливо выводящего втайне от всех. Гу Юшэн мазнул парой взмахов с ничего не выражающим лицом, а Сяо Вэнь вдруг притих, медленно и аккуратно выводя иероглифы. Печальная улыбка затаилась в уголке его губ.

Они сидели на берегу, провожая горящих драконов, когда Тан Цзэмин вдруг спросил, скривившись:

– Почему все сегодня целуются и милуются?

– Ты знаешь, в честь кого этот праздник? – спросил Лю Синь, оправляя белый подол своих одежд, струящихся по земле.

Увидев, что Тан Цзэмин отрицательно качает головой, он поманил его ближе, усаживая перед собой.

– Видишь три яркие звезды на небе, образующие треугольник? – указал он, переводя пальцем от звезды к звезде.

Задрав головы, все трое посмотрели вверх.

Лю Синь, чуть понизив голос, начал рассказ:

– Существует легенда о земном пастухе и небесной ткачихе. Юный пастух, завидев однажды семь купающихся в реке сестер, решил подшутить над ними, украв их одежду. Самая младшая и красивая из них решила проучить пастуха в ответ, уводя его скот вслед за сотканными ею облаками. Так, подшучивая и играя друг с другом, они влюбились, решив жить вместе на земле. Чжиньюй, забросив свое ремесло – ткание облаков на небе, всю себя посвятила мужу и двум детям, чем вызвала гнев матери – Богини Неба. С небосвода исчезла облачная пелена, что повергло в хаос всю землю – от засухи до мора, но только не гору, над которой всегда плыли спокойные облака и где жили пастух