в словах, Эдмунд, — сказала она, поднимая подбородок. — Надеюсь, её искусство распространяется и на дела. Брак — это не только слова, но и действия.

Её слова прозвучали, как скрытое предупреждение. Ей было не по душе, что столь знатный род породнился с этим по её мнению жалким бастардом. Эдмунд же обладал большой мощью, несмотря на свое происхождение, чем и воспользовался мой отец. Он бы с радостью кинул меня в объятия наследного принца, но тот, к несчастью для него, уже был помолвлен с дочерью рода Севрин.

Глава 67

Выйдя из тронного зала, я чувствовала себя словно натянутая струна, готовая вот-вот порваться. Моё сердце, которое всё это время колотилось как безумное, начало замедлять свой ритм. Эдмунд шагал рядом, его челюсти сжаты, взгляд устремлён вперёд.

Мы молчали всю дорогу до наших покоев. Когда дверь за нами закрылась, я облокотилась на стену, прикрывая глаза. «Должно быть, это было очень трудно для него» подумала я, но вслух не сказала ни слова.

Агата без лишних вопросов помогла мне снять тяжёлое платье. Шнуровка на спине тянула, словно цепи, и когда она наконец ослабла, я почувствовала слабое облегчение.

Эдмунд метался по комнате, как дикий зверь, загнанный в клетку. Его шаги, резкие и неравномерные, лишь усиливали моё собственное беспокойство.

— Всё в порядке? — осторожно спросила я, пытаясь подойти ближе, но он махнул рукой, не останавливаясь.

— Отдохни, Розалия, — бросил он, его голос был резким, но в нём звучала подавленная злость.

Я почувствовала, что лучше не настаивать. Его гнев был опасным, но я знала, что он не направлен на меня.

— Ты должен отпустить это, — тихо сказала я, неуверенно коснувшись его руки.

Он остановился. Обернулся ко мне так резко, что я едва не отступила. Его глаза горели, в них отражался весь тот гнев, что кипел внутри.

— Отпустить? — переспросил он с горькой усмешкой. — Легко сказать, когда это не касается тебя.

Я собралась с духом.

— Ты не один в этом, — прошептала я, но тут же пожалела о своих словах, когда увидела, как его лицо напряглось ещё сильнее.

Эдмунд отвернулся, но спустя мгновение его плечи опустились. Он тяжело выдохнул, словно отдавая напряжению последние силы.

— Прости, — сказал он, подойдя ближе. — Это не твоя вина.

Мы провели вечер в тишине, сидя у камина. Его руки, обнимавшие меня, уже не были такими напряжёнными, но я всё ещё чувствовала тень гнева, которая витала вокруг него.

— Ты смотришь на огонь так, будто собираешься устроить бой прямо здесь. Пощадите великий Лорд! — сказала я, пытаясь разрядить обстановку.

Эдмунд усмехнулся.

— Может, ты и права, — пробормотал он.

Я крепче обвила его за шею, заглядывая в глаза

— Ты хорошо справился. — Кивнула я, словно в подтверждении своих слов. — Но разумеется не настолько великолепно как я. Даже королева не смогла найти ни одного изъяна. Или, возможно, она их просто не озвучила, — ответила я, чуть улыбнувшись.

Он тихо вздохнул. В глазах блеснула нежность.

— Спасибо Розалия…

— Ты делаешь это место менее невыносимым. Это первый раз, когда нахождение здесь не кажется мне таким мучительным. — Эдмунд мягко улыбнулся и провёл рукой по моим волосам. Мы сидели у камина ещё какое-то время, пока я, наконец, не нарушила тишину.

— Завтра я поеду к отцу, — сказала я, не глядя на него. — Но я недолго задержусь. Торжество не за горами.

Он внимательно посмотрел на меня.

— Хочешь, я поеду с тобой?

— Не стоит, — ответила я, стараясь звучать спокойно.

Его взгляд смягчился, но в нём читалось разочарование.

— Хорошо, — сказал он тихо.

Вероятно подумал, что я хочу побыть с семьёй. Но на самом деле я не хотела, чтобы он видел, насколько натянуты наши отношения. Особенно теперь, после того письма. Эдмунд не должен был стать свидетелем моего унижения.

Глава 68

Я проснулась рано и едва открыв глаза, увидела рядом с собой Эдмунда, ещё спящего. Его дыхание было ровным, лицо — спокойным. В такие моменты он казался мне почти другим человеком, будто тот тяжёлый груз, который он носит на своих плечах, исчезал, оставляя только мужчину, которого я любила.

Не осознавая, что делаю, я осторожно провела пальцами по его щеке. Его кожа была тёплой, чуть шершавой, но такой родной. Мой взгляд задержался на его лице, и, поддавшись внезапному порыву, я наклонилась и поцеловала его в лоб.

— Моя соблазнительная жена по утрам такая провокационная, — раздался его голос, наполненный мягкой насмешкой. — Подобными действиями, мне кажется, ты не хочешь вылезать из постели сегодня. — Пробормотал он, приподнимая голову и смотря на меня с лукавой улыбкой.

Я вздрогнула.

— Эдмунд… Я не хотела тебя будить, — пробормотала я, пытаясь сохранить самообладание, но он только усмехнулся.

— Может, стоит сделать этот день более приятным? — прошептал он, нависая надо мной, его губы были так близко, что я почувствовала их тепло.

Я подняла руки и упёрлась в его торс, мягко, но решительно отталкивая его.

— Нет, Эдмунд, мне пора готовиться к отъезду, — сказала я, стараясь звучать спокойно.

Он вздохнул и откинулся обратно на подушки, положив руки за голову.

— Уверена, что мне не стоит идти с тобой? — спросил он, глядя на меня исподлобья.

— Уверена, — ответила я, стараясь не выдать свою неуверенность.

Эдмунд недовольно хмыкнул, но больше ничего не сказал.

Дорога до замка отца тянулась мучительно долго. Повозка тихо покачивалась, но ни одно движение не помогало избавиться от ощущения тяжести, что словно придавила меня к сиденью. Агата сидела напротив, наблюдая за мной с выраженным сочувствием.

— Наверное вы не хотите туда ехать, моя госпожа, — заметила она, прерывая тишину.

— Не хочу, — честно призналась я. — Но у меня нет выбора.

Агата молчала некоторое время, прежде чем вновь заговорить.

— Ваш отец был строгим человеком. Я помню, как вы часто возвращались из его кабинета, стараясь не показывать слёзы.

Я кивнула.

— Тогда я думала, что это нормально. Что отцы должны быть такими. Но теперь я вижу, как это ломало меня.

— Но не сломало, моя госпожа. Он пытался, но вы держались.

— Смогла ли…, — прошептала я, отвернувшись к окну.

Агата накрыла мою руку своей.

— Знаю, — она опустила глаза, будто вспоминая что-то тяжёлое. — Вам приходилось нести то, что не каждая смогла бы вынести.

— Знаешь, Агата, иногда я думаю, что у меня никогда не было детства. Всё, что я помню — это боль или необходимость соответствовать ожиданиям. Отец…

— Он был излишне суров, — дополнила она. — Но это сделало вас сильнее.

— Сильнее? — я усмехнулась. — Или более послушнее?

Агата