я списывала на усталость и тревоги. Я всегда была слаба. Как я могла не заметить? Как я могла быть настолько слепа к себе?

— Я… я не знала, — прошептала я, едва найдя слова.

Эдмунд взял моё лицо в свои руки, заставляя меня взглянуть ему в глаза. Его взгляд смягчился, он убрал с моего лица ещё одну прядь волос, его пальцы дрожали.

— Любимая моя, — сказал он тихо, но с такой силой, что внутри меня что-то надломилось.

Тёплые слёзы хлынули из моих глаз, и я не могла их сдержать. Всё, что я держала в себе — страх, боль, облегчение, радость — всё смешалось воедино и хлынуло наружу, как вода из пробитой плотины.

— Розалия… — растерянно сказал он, явно не ожидая такого. — Тише, не плачь. Всё в порядке.

— Нет, не в порядке, — вырвалось из меня, голос дрожал. — Ты даже не представляешь, через что мне пришлось пройти.

Эдмунд замолчал, его взгляд был прикован к моему лицу, он не перебивал. Это придало мне сил.

— Ты, наверное, думаешь, что женился на драгоценной дочери великого герцога, — сказала я, с трудом сдерживая рыдания. — Но я для них никто. Лишняя, ненужная… Вся моя жизнь была адом. Для них я никогда не была человеком.

Эдмунд смотрел на меня, его лицо выражало удивление и боль, будто мои слова резали его по живому. Я продолжила, не в силах остановиться:

— Семья — они ненавидели меня с самого начала. Отец, мачеха, братья… Для них я всегда была помехой. Я всю жизнь была их тенью, никем, просто вещью.

Моя грудь тяжело вздымалась, слёзы всё ещё текли, но я смотрела ему прямо в глаза, не пытаясь скрыть своей боли.

— Ты, наверное, разочарован во мне, — прошептала я. — Теперь ты знаешь правду.

Он закрыл глаза на мгновение, будто собираясь с мыслями. Когда он вновь посмотрел на меня, в его взгляде уже не было удивления. Только ярость.

— Разочарован? — процедил он. — Если я в ком и разочарован, так это в твоём отце. В таких людях, как он, и все эти мерзкие дворяне, которые смеют считать себя выше других.

Его голос был полон ненависти, но когда он вновь заговорил, он смягчился:

— Но тебя… Тебя я люблю. И теперь, зная, как к тебе обращались, мне хочется перегрызть глотку этой твари.

Я замерла. Его слова были такими неожиданными, что я не сразу поняла их. Он прижал меня к себе, его руки были сильными и надёжными.

— Отныне ничего подобного с тобой не случится, — сказал он тихо, но с твёрдостью. — Ни с тобой, ни с нашим ребёнком.

В этот момент я впервые почувствовала себя в такой поглощающей безопасности.

Агата зашла в комнату с подносом, увидела нас и тут же улыбнулась, хотя её глаза блестели от слёз.

— Госпожа… — прошептала она, подойдя ближе. — Поздравляю вас. Это чудесная новость.

— Спасибо, Агата, — ответила я, всё ещё немного ошеломлённая, но уже ощущая новую, странную радость.

Позже Эдмунд помог мне лечь в кровать.

— Лекарь сказал, что тебе нужно отдыхать пару дней, — сказал он, накрывая меня тёплым пледом. — Ничего серьёзного, но лучше не рисковать в твоем положении и набирать силы.

— Но как же день рождения принца? — пробормотала я, тревожно взглянув на него.

— Я сам разберусь, — твёрдо сказал он. — Ты и наш ребёнок сейчас важнее всего.

Он сел рядом, его рука мягко коснулась моей.

— Я больше не позволю тебе страдать, Розалия, — прошептал он.

Глава 70

Устав лежать я решила немного прогуляться, но мне нужно было сначала подготовиться. Я выглянула за дверь в надежде найти Агату или других слуг что позовут её. Шатан ждал меня у выхода из покоев, опершись на стену, как хищник, лениво следящий за своей добычей. Я не могла сдержать удивления, когда заметила его.

— Миледи, — произнёс он с той непринуждённой ироничной интонацией, которая всегда ставила меня в тупик. — Рад видеть вас вновь.

— Где Эдмунд? — спросила я, ощущая, как сердце пропустило удар.

— Его величество занят, — ответил Шатан, выпрямляясь. — Но не думайте, что он оставил вас без защиты. Если кто-то посмеет поднять на вас руку, они быстро познакомятся с моей.

Я нервно сглотнула, не зная, как реагировать. Шатан, несмотря на свою шутливую манеру, внушал страх. Ему невозможно было доверять полностью, хотя за время пребывания в замке я поняла, что преданность Эдмунду в нём непреклонна.

— Он сокрушался, что не взял с нами Сиджара, — добавил он с напускным сожалением. — Но, увы, пока я ваш телохранитель, довольствуйтесь моим обществом.

Я улыбнулась натянуто, чувствуя, как внутри меня растёт беспокойство.

— Вам не стоит утруждаться, — тихо сказала я, понимая, сколько хлопот доставляю всем вокруг.

Шатан усмехнулся, махнув рукой, словно отгоняя моё беспокойство.

— Это не утруждение, миледи. Это развлечение. А теперь идите отдыхать, — сказал он, — Лорд приказал вам не вылезать с постели.

Я нехотя последовала его совету.

Слух о моём недомогании, как оказалось, разлетелся быстрее ветра. Уже к полудню в покои начали стекаться дамы, большинство из которых я едва знала. Все они были дочерьми влиятельных аристократов, каждая из них представляла свою семью, и каждая видела в этих визитах не столько заботу, сколько необходимость поддерживать положение передо мной, или же моей семьей и моим мужем.

Я встретила их лежа в постели, обложенная мягкими подушками. Агата хлопотала вокруг, поправляя мои волосы и платье, чтобы я выглядела достойно, несмотря на свою слабость.

Первая гостья, юная леди Ирен, робко вошла в комнату, кутаясь в плащ из бархата. Её глаза светились состраданием, но её речь звучала так натянуто, что я могла только догадываться, насколько она желала бы оказаться в другом месте.

— Леди Розалия, я молилась за ваше здоровье, — сказала она, присаживаясь на стул у изножья кровати.

— Вы слишком добры, леди Ирен, — ответила я с вежливой улыбкой, стараясь скрыть раздражение.

Ирен начала говорить о своей семье, о последних событиях в столице, но каждое её слово звучало, как отрепетированный монолог. Едва она ушла, в покои вошла следующая дама.

Леди Кларисса, дочь графа, была полной противоположностью Ирен. Высокая, стройная, с холодным взглядом, она смотрела на меня с таким превосходством, что я почувствовала, как кровь приливает к щекам.

— Леди Розалия, слухи о вашем недомогании достигли даже замка моего отца. Желаю вам скорейшего выздоровления. — сказала она, едва поклонившись.

— Я ценю вашу заботу, — ответила я, скрывая за улыбкой холод, который почувствовала в её словах.

Кларисса долго расспрашивала меня о моём здоровье, о замке, о браке, но её