в штрафную, отпустив мяч. Коровьев стелился в подкате — и успевал ведь! Но нападающий поставил ногу вперед и справа. Не к мячу — против защитника. И тот, уже убирая свои грабли, поджимаясь, чтобы не скосить, краем бутсы чиркнул по щитку.

Англичанин упал, притянул к груди типа травмированную ногу, изобразил страдание.

Удара — не было! Травмы — не было! Ну?

А правило теперь такое. В штрафной не удар смотрят, а касание. Касание по ногам было? Было. Нападающий упал? Упал. С мячом шел он? Он.

Пенальти. Пенальти и желтая карточка нашему защитнику. Кто там будет исполнять? Правый краек, Коул Палмер? Звезда, сияющая одинаково ярко в обеих реальностях, но еще не набравшая авторитета, чтобы мне его бояться.

И все равно — нехорошо! Первый тайм, а уже пенальти.

Я сосредоточился, глядя на мяч и ноги полузащитника англичан. Поднял взгляд повыше. Чего же ты хочешь, Коул?

Звезда «Челси» только выглядел равнодушным. Он очень рассчитывал забить и очень боялся облажаться, потому что это же No Rush! Хрен знаешь, чего от него ожидать. И еще он тушевался, не решаясь бить по мячу. И в левый верхний… Нет, он знает, что туда бьют чаще всего. Верхний правый? Обмануть, целясь в левый, ударить в правый?

Нет. Целить в левый, бить низом влево.

Надо отдать ему должное, другой вратарь повелся бы на его взгляды и прицеливания. Ну точно ведь в верхний угол целит!

Разбег…

Перед самым ударом что-то заставило его передумать, и мяч над самой травой полетел в нижний правый угол. Понимая, что не успею перегруппироваться, я тупо упал, надеясь дотянуться до мяча ногой.

Бам!

Он срикошетил в Палмера, растерянно разведшего руками. Как же так? Это невозможно? Так быть не должно! И на лицах англичан — возмущение вперемешку с недоумением.

Я перекатился на спину, вытирая пот. Наши запрыгали на поле, Зинченко запрыгнул на Дзюбу. И они изобразили коня и наездника, трибуны взревели. Затрепетали красные знамена, нивелируя превосходство английских флагов. Донесся возмущенный свит. Сквозь гул и рев пробилось скандирование:

— USSR! USSR! Ю! Эс! Эс! Ар!

И тут же отчетливо звонкий девичий голос с жутким акцентом затянул на трибуне:

— Союз нерушимый…

Помня предостережение, что нас будут топить, я посмотрел на судью: вдруг какое-то нарушение придумал, вдруг посчитал, что я до свистка дернулся, вдруг боковой отмашку дал, что я не на ленточке… Нет, все в порядке. Счет ноль-ноль, игра в разгаре.

И почти тут же — свисток уже в той штрафной! Что опять? Опять Дзюба? Он! Но теперь уже свисток оказался в нашу пользу. Дзюбу, который умело прикрывал мяч корпусом, просто скосили. Все видели! Весь мир! Пенальти чистый.

И что там? Кто решил бить?

Блин, ну это уже не смешно. Артём сам подхватил мяч и уверенно пошел к точке. Установил, оглянулся к бегущему вдоль бровки Карпину и разевающему рот, сделал вид, что не услышал и не понял, пошевелив бровями и губами… Разбежался, как вдарил! У-у-у! Мяч с гулом унесся на верхние ряды.

Как сказали бы англичане моего мира, ту кержаков. Карпин схватился за голову, потом развел руки, запрокинув голову: типа, господи, за что⁈ Дзюба втянул голову в плечи и виновато улыбнулся. Сэм выругался по-казахски, ударив кулаком по ладони, Кокорин просто закрыл лицо ладонью.

Кто дал Дзюбе бить пенальти? Ведь было же, было уже…

А у нас травма. А у нас, прихрамывая, уходит с поля Тюкавин. Все же опасна эта «атлетическая игра». Судья не свистит лишнего, но и народ бьется.

Вместо него выпустили Кокорина. Саня поплыл, заскользил над полем, как конькобежец. Ух, как двигается красиво! Кстати, их связка с Дзюбой наигрывалась, так что впереди у нас стало даже лучше.

Дзюба опять принял мяч, стоя спиной к воротам. Развернулся — да в другую сторону, не в привычную для защитников. Катнул мяч мимо — прямо на выбегающего из толпы Кокорина… Кокоша не ударил, нет. Он сделал шаг и финт, убирая защитника. И еще шаг и финт, укладывая вратаря, а потом издевательски завел мяч в ворота англичан.

Ай, красавец!

Вот это поднялся рев и свист! Наши налетели на Кокорина, замершего на поле и не верящего в свое счастье, и начали его качать и подбрасывать, качать и подбрасывать.

Я поднялся, улыбаясь и стараясь унять дрожь в руках после выброса адреналина. Один — ноль! Ведем! Красота!

Вратарь англичан, Аарон Рэмсдейл, принялся орать на защитников. Тренер, Палмер Бастон, просто стоял, потирая подбородок и покачиваясь с пятки на носок. Он все видел: Кокорин крут, на защиту орать не за что, они выложились по полной.

Игра началась, замельтешили спины защитников, закрывая обзор, и тут опять свисток. почему? Мяч ведь у нас!

А-а-а, ясно: перерыв. Надо отдышаться и послушать.

Ух. Ну и футболище! Самый яркий матч чемпионата.

Наши подхватили Кокорина и понесли.

Что сказано в раздевалке — остается в раздевалке. Но сказано было много хорошего. Я не понял даже: вроде выигрываем, а тренеры для каждого нашли щелбан в лоб — дабы не расслаблялись, а Дзюбе — подзатыльник в полную силу. И даже объявили сразу, что меняют его. Сказали, что убирают с поля имеющих желтые карточки.

Сэм как заорет! Как понесется по раздевалке! Ну еще бы, в таком рубилове поучаствовать! Валерий Кузьмич аж смолк, дал ему проораться.

И крайка поменяли, выпустили Микроба на поле, но Федор особо не бесновался, просто улыбнулся. То есть у нас тут теперь волжская мафия такая: я в воротах, Микроб слева и Сэм по центру. А Сэм еще здоровее Дзюбы. И моложе — побегать сможет.

Как только мы вышли на поле, пошла встречная игра. Только теперь, смотрю, судья стал посвистывать в пользу англичан. Особо не наглел, как-никак весь мир смотрит, но работал против нас. Ну так и предупреждали, что никто не даст нам просто так выиграть. Значит, осторожнее надо быть в единоборствах.

Ха! Как они стали биться о Сэма! Как стали падать вокруг него! И Джуд Беллингем не избежал этой участи, а вот Палмер, видя такое дело, сделал выводы и не подставлялся.

Карпин научил Сэма выкручиваться: он не двигался, когда о него убивались. То есть это не его нарушение — сами бьются и сами падают. Судья — руки в стороны. Продолжайте, мол, играть.

Играли. Сражались. Бились.

На желтые карточки подвесили уже всех трех наших центральных защитников. При этом у англичан — без травм. Вот за что тогда желтая?