потерявший отца, через некоторое время обнаруживает у себя симптомы того же заболевания, которым страдал умерший. Подобные идентификации не являются следствием свободного выбора, который делает человек, это бессознательная динамика – умерший будто продолжает жить в живом, и это позволяет сохранять такое положение вещей, будто он жив. Данный вариант осложненного горевания становится возможным именно потому, что в зависимых отношениях с умершим или ушедшим человеком мы находимся в слиянии, когда границы между Я и Ты нет.

Очень характерны сновидения поглощенных горем. Волкан пишет о том, что, как правило, они отражают неразрешенные внутренние конфликты горюющих; моя собственная практика подтверждает это наблюдение. Так, мне приходилось работать с молодой женщиной, перенесшей потерю любимого дяди. Он скончался от туберкулеза в тюрьме, попав туда в результате серии неудачных решений, связанных с ведением небольшого частного бизнеса. Клиентке приснилось, что покойный дядя надевает на нее собственную грязную, склизскую, дурно пахнущую одежду, и она содрогается от отвращения, но обнаруживает эту одежду на собственном теле. Внутренняя динамика переживания обнажает, таким образом, амбивалентные потребности – как идентифицироваться с умершим или ушедшим, так и отделиться от него.

Как видим, горевание и проживание потери является настоящим вызовом для зависимой личности в силу того, что оно предполагает разделение, сепарацию и расставание с тем, что мы утратили. Именно сепарация является непрожитым процессом для такого человека; создание внутренних психических возможностей для нее является важным условием психотерапии зависимой личности.

Глава 8

Эмоциональная зависимость и нарциссизм

Постановка этих двух понятий в один ряд на первый взгляд кажется удивительной. Привычным образом мы воспринимаем эмоционально зависимую личность и нарциссическую как проявляющих себя совершенно по-разному. Холодность и высокомерие нарцисса, его обесценивающее и пренебрежительное отношение к окружающим, тенденция эксплуатировать и использовать окружающих резко контрастируют с услужливостью и уступчивостью зависимой личности, ее тенденцией мимикрировать в контакте и выраженными дефицитами самооценки и самоуважения. Тем не менее внимательный анализ внутренних психических структур и процессов позволяет ставить вопрос о соотношении понятий эмоциональной зависимости и нарциссизма.

Данная тема уместна хотя бы потому, что в практике часто можно увидеть, что эмоционально зависимая личность имеет тяготение к тому, чтобы вступать в отношения либо с такой же эмоционально зависимой, либо нарциссической, и это явно не случайно.

Остановимся на ключевых особенностях, роднящих эмоционально зависимую личность с нарциссической. Все они основаны на том, что ранние дефициты их относятся к близким по времени этапам личностного развития: этапу симбиоза и этапу первоначальной сепарации (то есть первые три года жизни). Базовый дефицит эмоционально зависимой личности заключается во фрустрации (неудовлетворении) ранней потребности в безопасности и симбиотической зависимости; вторичными проблемами, которые являются следствием базового дефицита, будут трудности ребенка на этапе первичной сепарации (потому что базовые потребности не удовлетворены – такой ребенок слишком мало напитан симбиотической зависимостью, чтобы сделать серьезный шаг в сторону сепарации, и «вылет из гнезда» первичного слияния с матерью серьезно осложнен). Базовый дефицит нарциссической личности заключается в отсутствии адекватной родительской поддержки и эмпатического отражения на этапе ранней сепарации: в своей отдельности, отделенности от матери ребенок не был поддержан; очень часто в этом варианте развития на проявления Я ребенка, не совпадающие с ожидаемыми, родители реагируют стыжением и/или насилием. Внутренним решением, которое находит для себя нарциссическая личность, является отказ от эмоциональной связи, отрицание собственной нуждаемости в близком контакте, и развитие идет по линии демонстрации собственной независимости с одновременной наработкой фальшивого внешнего фасада, демонстрирующего окружающим неуязвимость, силу и успех. В то же время ключевой стратегией зависимой личности всегда является поиск близости и удержание контакта – как правило, ценой отказа от собственной аутентичности, подлинности.

Итак, черты сходства нарциссической и эмоционально зависимой личностной структуры:

1. Дефицит распознанности и связанная с этим фрагментированность Я. В обоих случаях – и при обращении к детской истории, и при обращении к текущему процессу клиента становится очевидным, что мало кто всерьез интересовался им как индивидуальностью, мало кто видел его по-настоящему, и сам клиент со своей индивидуальностью знаком очень плохо. Зависимая личность привыкла определять себя в достаточно шаблонных категориях («незлая», «некорыстная», «всегда приду на помощь», «говорят, что немного наивная», «чувствую боль других людей», «бывает, ради других людей поступаю себе во вред»), однако она и понятия не имеет обычно о настоящей своей индивидуальности – нередко она с изумлением знакомится с ней в ходе психотерапевтической работы. У меня иногда возникает ассоциация, как если бы большое и красивое животное кто-то сверху накрыл грубой тканью и описывал его по очертаниям этой грубой ткани: богатство того, что находится под ней, не увидено и не названо. Нарциссическая личность в контакте с терапевтом очень ценит искренний человеческий интерес к себе, потому что он оживляет ее безжизненный внутренний ландшафт и вызывает маленькую искру ответной живой реакции глубоко погребенного внутреннего ребенка. Такой человек привык показывать миру фальшивый дутый фасад, он и сам привык ассоциировать себя с этим фасадом. Время от времени он испытывает тоскливое чувство, как будто если бы что-то внутри него страдало от невыносимой фальшивости предъявляемого Я; однако что это за тоска, есть ли какое-то другое, естественное его Я, какой он настоящий – на все эти вопросы у него нет ответа. Громадный пласт аутентичных реакций нарциссической личности остается непроявленным для нее самой, у нее просто нет к ним доступа, она оторвана и дистанцирована от них.

И у эмоционально зависимой, и у нарциссической личности можно наблюдать характерную особенность – они оторваны от своих непосредственных эмоциональных реакций, и контакт с собственной телесностью, с живыми эмоционально обусловленными реакциями тела у них очень фрагментарный и слабый. Например, они могут совершенно не замечать телесных сигналов в той или иной ситуации, игнорировать собственные чувства и не опираться на них как на важную реальность. Так, эмоционально зависимая личность может продолжать поддерживать романтические отношения с человеком, вызывающим стабильный неприятный эмоциональный или телесный отклик, может игнорировать собственный эмоциональный дискомфорт в ситуации, когда ее используют, и продолжать оставаться в контакте, никак не вступаясь за себя. На самом простом уровне такой человек может говорить, что искренне рад вас видеть (и сам в это верить), в то время как невооруженным глазом видно, что ему некомфортно. В свое время эмоционально зависимая личность отучилась доверять собственным чувствам и телесным реакциям и слышать их, выбрав контакт с другим человеком. Собственный непосредственный отклик на происходящее тормозится у нее стыдом и страхом брошенности: даже отчетливо ощущая в себе то или иное чувство, она удерживает его на расстоянии от