между желаемым образом Другого и его реальными особенностями и потребностями, не зависящими от наших желаний. В силу слабой сформированности у зависимой личности перечисленных психических особенностей переживание потери может быть для нее тяжелейшим опытом.

Тем не менее в течение жизни ей неоднократно приходится сталкиваться с утратами. Давайте посмотрим на то, как именно она проживает их – идет ли речь о потере значимых отношений или любимого человека.

Во-первых, обращает на себя внимание то, насколько психологически трудно зависимой личности признать факт окончания значимых отношений, насколько трудно ей эти отношения завершить. Очень часто отношения длятся и длятся, несмотря на то, что обоим партнерам уже очевидно, что ничего, кроме боли и опустошенности, они не приносят, что отношения исчерпали себя, порой несмотря даже на то, что у одного или обоих партнеров завязываются новые отношения. Партнеры говорят друг другу «прощай», однако минуту, час, несколько дней или месяцев спустя один из них снова выходит на контакт, и отношения возобновляются. Расстаться невозможно, и часто это воспринимается как что-то болезненное – и одновременно как свидетельство того, что отношения с этим конкретным человеком и он сам имеют непонятную ценность, что бы в них ни происходило.

Еще задолго до того, как отношения войдут в болезненную финальную фазу, человек может жаловаться на то, что в них происходит, предъявлять претензии к партнеру – в диалогах с самим собой, с друзьями, с родителями, с психотерапевтом, и он перечисляет многочисленные эпизоды жестокости и бесчувственности, проявленной партнером, иногда цитирует переписку или пересылает ее, чтобы другие люди могли на это посмотреть и как-то отозваться, однако при этом, несмотря ни на что, он не может найти в себе решимости прекратить эти отношения – несмотря на то, что очевидно, что они вредят его психическому равновесию.

Такая невозможность расставания объясняется тем, что эмоциональный опыт зависимой личности имеет тенденцию к расщеплению на «хороший» и «плохой», а это значит, что претензии к партнеру, гнев, недовольство она размещает в одном внутрипсихическом пространстве, а позитивный опыт – в другом. Когда такой человек озвучивает вслух свои жалобы по отношению к партнеру, можно быть уверенным в том, что присутствует и нечто другое, к чему в данный момент нет доступа и что не находится в поле внимания. Чем ожесточеннее он жалуется и чем более он недоволен, тем больше оснований ожидать соответствующей интенсивности чувств противоположного плана. Зависимая личность очень дорожит эйфорическим опытом океанического слияния с другим человеком, опытом, который переживается как нечто сверхценное, перебрасывающее в иное переживание себя, туда, где нет тревоги, нет одиночества, нет стыда, нет пустоты. Отношения, где были хотя бы искры, хотя бы островки этого переживания, она не готова утратить.

Зависимой личности трудно увидеть отношения как целостную картину, это скорее набор фрагментов, обрывков, окрашенных то в светлые, то в темные краски, и каждый светлый кусочек этой мозаики так дорог, что невозможно выбросить его вместе со всем остальным или обесценить. Когда в отношениях есть много проблем, зависимая личность надеется преодолеть их, «доскрестись» сквозь всю эту черноту к тому первоначальному прекрасному чувству, с которого все начиналось, которое переживалось как обезболивающее, избавляющее от всех эмоциональных проблем. Когда боли становится слишком много, такая личность может выйти из отношений, однако тоска и сожаление по этим «светлым островкам» остается все равно. Довольно часто можно увидеть неспособность зависимой личности завершить неудовлетворительные отношения полностью: партнер остается значимым и занимает много места во внутреннем пространстве, события его личной жизни отслеживаются по социальным сетям, даже через значительное время после расставания возможен не только выход на контакт, но и возобновление отношений, приводящее снова к неудовлетворительному результату.

В случае отсутствия эмоциональной зависимости разрыв отношений, пусть и тяжело переживаемый, впоследствии не приводит к обесцениванию партнера, скорее появляется внутренняя возможность реалистично отнестись как к самим отношениям, так и к их прекращению: «он замечательный человек, но нам не удалось услышать друг друга», «мы довольно сильно расходимся в потребностях и ценностях, но не сразу это поняли», «ему хотелось необременительного романа и разовых встреч, но это не совсем то, что устроило бы меня, поэтому мы не смогли быть вместе». Внутренне возможным также оказывается признание и отгоревывание невозможности удовлетворяющих отношений романтического толка при сохранении человеческой теплой связи. Например, бывшие супруги могут спокойно обсуждать вопросы, связанные с воспитанием общих детей и заботой о них. В зависимых отношениях единственным шансом на такое развитие событий является наличие у одного или обоих бывших партнеров новых актуальных отношений, с которыми они связывают свои надежды и в которые эмоционально погружены. Во всех других случаях бывший партнер не может быть воспринят как бывший, возврат к отношениям с которым невозможен, а этот факт принят и отгореван. Более того, при возникновении напряжения в новых отношениях, при любой угрозе неудовлетворения эмоциональных потребностей зависимого человека в рамках этих новых отношений он с высокой степенью вероятности будет обращаться к прежним партнерам и искать возобновления отношений с ними либо будет вовлекаться в еще одни отношения. Создавая систему противовесов, создавая треугольники отношений, зависимая личность справляется с напряжением, возникающим в диаде с основным партнером.

Метафорически это означает, что другой человек является для зависимой личности носителем эмоционального ресурса, и, будучи хронически голодным, он будет искать эмоциональной подпитки везде, где это возможно. При отсутствии возможности получения такой подпитки в отношениях с основным партнером он будет искать другие источники. Моральная сторона вопроса может вызывать у него самого угрызения совести, он может обвинять себя в испорченности и сексуальной неразборчивости, однако дело тут скорее в неразвитости способности переносить дискомфорт и в степени выраженности этого эмоционального дискомфорта, с которым необходимо как-то справляться.

Второй особенностью проживания зависимой личностью потерь является осложненный характер горевания, крайними проявлениями которого являются реакции замершего горя с невозможностью расстаться с объектом привязанности либо отсутствие реакций горя, а также идентификация с покинувшим.

Отсутствие реакций горя выражается в том, что в ситуации разрыва отношений или потери значимого лица человек будто отказывается иметь дело со свершившимся фактом и связанными с ним переживаниями. Обычно вместо этого он быстро находит замену потере. Классическим примером этого является девушка, завершившая отношения с партнером и тут же (в тот же день) вступившая в отношения с другим. Довольно часто в таких случаях можно увидеть, что инициатором завершения отношений является именно она, работая «на упреждение» – «бросая» партнера для того, чтобы не быть брошенной самой. Другим людям и себе самой она может сказать, что встретила, наконец, настоящую любовь, однако на деле за ее