– Кому?

– Вы читали его личное дело?

Клаудия кивает. Крэйг продолжает:

– Своему брату. Матери. Отцу. Девушке, уехавшей от него в университет. Своей жене. Да, особенно жене. И ребенку.

Они смотрят друг на друга несколько секунд, после чего одновременно хмурятся и закусывают губы со вздохом «оу», словно осознав в этот момент, что Томас Мейджор, оказывается, сделан из очень тонкой материи.

В первый день нового года Томас просыпается без похмелья, поскольку он ничего не отмечал. Поэтому он делает то же, что и всегда: отправляется на пробежку.

В этом году ему должно исполниться тридцать, однако он стройнее и подтянутее многих его коллег, с которыми работает в биохимическом исследовательском центре. Его коллеги того же возраста уже лысеют и толстеют, выглядят бледными и усталыми из-за недостатка солнечного света и неправильного питания. Томас работает в составе большой команды, занимающейся генетической модификацией гавайской папайи для получения более сочных, крепких и долго хранящихся плодов. Иногда перед их зданием собираются люди в ярких «тай-дай» футболках и мешковатых куртках, сотканных, как можно предположить по их текстуре и запаху, из какой-нибудь шерсти яка: они выстраиваются перед оградой, потрясая плакатами с надписями вроде «Франкенфуд» и «Нет ГМО!», но Томасу кажется, что это лишь меньшинство, которое скоро потеряет к этому интерес и рассосется. Если уж британцы свыклись с полуфабрикатами и куриными бургерами, приготовленными неизвестно из каких отбросов, то с какой стати им воротить носы от продуктов, которые усилиями ученых стали более крупными и вкусными и медленнее портящимися?

Однажды, когда Томас подъезжал к работе на своей потрепанной старой малолитражке, держащейся как будто уже на одной ржавчине и оставляющей позади себя черные выхлопы, ему показалось, что среди протестующих мелькнуло лицо Лоры, однако когда он посмотрел снова, ее там уже не было. Да и быть не могло, решил Томас. Вернее, он не хотел, чтобы она там была. Ему невыносима была мысль о том, чтобы встретиться с ней снова.

На работе начались двухнедельные выходные в связи с празднованием Рождества и Нового года, учитывая грандиозность такого события, как наступление нового тысячелетия. Томас устал растолковывать всем, что второе тысячелетие будет продолжаться еще до конца 2000 года, но никто не желает слушать. Все хотят отметить это событие в конце 1999-го. Томас сидит все время дома, слушая Дэвида Боуи на виниле, и ложится спать в десять вечера, пряча голову под подушку и горячо молясь о том, чтобы предсказываемая «Проблема 2000 года» действительно разразилась и выключила все компьютеры, ввергнув весь мир обратно в каменный век. Тогда Томас смог бы наконец послать всё к чертям, уйти куда-нибудь далеко-далеко и найти себе пещеру, где можно было бы спокойно жить, не видя ни одной живой души до конца своих дней. Однако, проснувшись первого января нового года, он с разочарованием обнаруживает, что конец цивилизации не состоялся. Томас решает, что эту неделю он будет бегать, читать, слушать музыку и в целом держаться подальше от людей.

Томас бежит трусцой по тротуару вдоль длинной авеню, мимо таунхаусов с их палисадниками, и у него есть прекрасная мотивация не сбавлять темп. В плеере, пристегнутом к поясу его шорт, играет последняя песня на этой стороне кассеты, и если он хорошенько поднажмет, то как раз успеет к ее окончанию вернуться домой с ощущением приятной усталости во всем теле и огромным желанием принять душ. Потом можно будет пообедать, а остальную часть дня – читать и, возможно, попытаться найти какой-нибудь интересный фильм в праздничной телевизионной программе.

Томас уже ступает одной ногой на проезжую часть, чтобы пересечь дорогу, когда вдруг краем глаза замечает черный «Фиат-Пунто»; в следующую секунду раздается визг тормозов, и он чувствует холодное прикосновение оклеенного пленкой бампера к своей ноге прямо под коленом. Томас резко бросается в сторону, с трудом удержав равновесие; его наушники падают, и он свирепо смотрит через лобовое стекло на женщину, которая сидит, сгорбившись, за рулем, глядя перед собой широко раскрытыми глазами.

– Вы ненормальная, что ли?.. – выкрикивает Томас, и его голос разносится по всей улице, отскакивая от стен домов.

Женщина заглушает двигатель и, опустив боковое стекло, кричит в ответ:

– Это вы ненормальный!

Томас, ковыляя, приближается к машине со стороны водительского сиденья и говорит:

– Вы меня чуть не сбили.

Женщина морщит нос и хмурится.

– Это вы неожиданно выбежали на дорогу!

Томас упирает кулаки в бедра и только в этот момент замечает, насколько он выдохся после пробежки.

– Послушайте, – произносит он.

– Ну вот, начинается, – говорит женщина, закатывая глаза. – Всегда, когда мужчина начинает свою речь с «послушайте», он собирается произнести для женщины какое-то снисходительное разъяснение.

Томас игнорирует это замечание. Она явно хочет выставить его виноватым.

– Послушайте, – повторяет он. – Я не знаю, когда вы сдавали экзамен на права…

– Как я и говорила, – женщина тянет ручной тормоз и скрещивает руки на груди. – Зануда со снисходительными наставлениями.

– Но, – говорит Томас, стараясь не обращать на нее внимания, – возможно, вам хотя бы мельком все же встречалось правило, согласно которому автомобиль, поворачивающий направо на боковую улицу, должен уступить дорогу пешеходу, уже ступившему на проезжую часть…

– Ага! – торжествующе восклицает женщина.

Томас обрывает свою речь на середине фразы:

– Что вы хотите сказать своим «ага»? Похоже, вы не поняли толком, что я вам сказал, и продолжаете сильно заблуждаться насчет собственной правоты.

– А я действительно права. Я уже начала поворачивать, когда вы были еще на тротуаре. Так что это вы должны были уступить дорогу мне.

У Томаса вырывается смешок. В это время другая машина пытается повернуть на эту же улицу и начинает сигналить женщине. Томас машет водителю руками и кричит:

– Мы пытаемся решить вопрос. Тут, может, даже до суда дойдет.

Женщина смотрит на него с насмешливым огоньком в зеленых глазах, что повергает Томаса в еще большее смущение.

– Дойдет до суда? – говорит она. Томас видит, как ее левая нога – стройная, белая, затянутая в черную юбку, – выжимает педаль сцепления и женщина включает передачу. Он чувствует себя совершенно обезоруженным, глядя на ее бледное лицо с веснушками вокруг носа и на щеках, на ее медные волосы, падающие на плечи черного делового костюма. – В таком случае вам потребуется адвокат.

Она сует руку в карман своего пиджака и, достав визитку, протягивает ее Томасу через окно.

– Позвоните мне завтра днем. – Женщина заводит машину. Водитель из стоящего сзади автомобиля снова сигналит.