– Так вот. Мне придется некоторых из вас уволить. В основном иностранцев. – Хутерс смотрит на латышей и начинает объяснять им, размахивая руками: – Я должен уволить. Вас. Уволить. Нет документов, понимаете? Нет государственного страхования. Мы больше не друзья с ЕС… А я вам плачу наличкой. – Он кривит лицо. – Короче говоря, я рискую. Понятно?

Австралиец машет рукой.

– Нам лучше смываться прямо сейчас? Они следят за нами?

– Тебя это не касается, парень, – говорит Хутерс. – Это иностранцам нужно на время исчезнуть.

– А я из Австралии.

Хутерс хмурится.

– Ну, это не то чтобы уж совсем иностранец, верно? Не то что настоящие иностранцы.

– Но у меня нет рабочей визы, – радостно сообщает австралиец.

– Черт возьми. – Хутерс встряхивает головой и смотрит на Элли: – А ты? Никогда вообще не слышал, чтобы ты разговаривала. Надеюсь, ты не откуда-нибудь типа Узбекистана?

Элли отрицательно качает головой.

– Это хорошо, – говорит Хутерс. – Тогда вот что, детка. Просто нужно твое государственное страхование. У тебя есть карточка и все такое?

Элли снова мотает головой. Хутерс прищуривается.

– А водительские права? Тебе ведь есть семнадцать, детка? В объявлении же у меня было написано: от семнадцати лет.

Элли вновь качает головой.

– О боже. Надеюсь, тебе хотя бы есть шестнадцать?

Элли опять лишь качает головой.

Хутерс шлепает себя ладонью по макушке.

– Всё, проваливайте отсюда. Латыши. Австралийцы. Чертовы малолетки. Никчемный сброд, вы все. Идите-ка отсюда подальше, пока я не огреб из-за вас проблем.

– Грубо, – говорит Дэлил. – Но, в общем-то, ничего особо хорошего в этой работе и не было.

– Дело не в этом, – отвечает Элли, продолжая прижимать к себе рюкзак. – Просто мне очень нужны деньги. Нам нужны деньги.

– Почему ты так всегда беспокоишься насчет денег? – спрашивает Дэлил: – О, смотри, вон они идут.

– Кто?

– Счастливая пара. Вон они, там. Давай, стреляй в них из своего воображаемого ружья.

Элли внимательно смотрит на пару: мужчина в стеганой куртке и натянутой на уши шерстяной шапке шагает впереди женщины, которая тащит обеими руками коричневый бумажный пакет «Примарк». Элли отворачивается.

– Они даже не пытаются притворяться счастливыми.

– Как, по-твоему, делаю я? Притворяюсь счастливым, я имею в виду.

– Есть только один способ выяснить правду. – Элли поднимает свою воображаемую снайперскую винтовку правды и, прищурив один глаз, смотрит на Дэлила в невидимый прицел.

– Ну и? – Дэлил сидит с закрытыми глазами, дожидаясь решающего «бах!».

Элли опускает винтовку.

– На тебе это не работает. Потому что ты какой-то сумасшедший.

– А мне интересны только сумасшедшие люди, – говорит Дэлил, подскакивая со скамейки.

– Сядь, идиот.

Дэлил начинает размахивать руками, как будто пытаясь взлететь.

– Те, в ком есть безумная жажда жить, жажда говорить, жажда спастись, кто жаждет всего и сразу.

– Дэлил, – шипит ему Элли. – На нас смотрят из-за тебя.

– Кто никогда не зевает и не говорит банальностей, – произносит он, откидывая голову.

– Вообще-то мы должны быть в школе, – сквозь зубы бросает Элли.

– Но горит, горит, горит, как умопомрачительные желтые римские свечи, разлетающиеся под звездами на множество лучей, – кричит Дэлил, размахивая руками. Пожилая женщина, везущая за собой тележку, останавливается и с любопытством смотрит на него. Дэлил театрально раскланивается перед ней, приподнимая невидимую шляпу.

Элли качает головой.

– И что это было, черт возьми?

– Джек Керуак. «В дороге». Ты читала?

– Нет. Не читала. А что ты вообще здесь делаешь? Помимо того, что занимаешь меня странной болтовней?

Дэлил роется в кармане своей куртки и вручает ей сложенный конверт.

– Я принес светодиоды для Джеймса.

Элли берет их и кладет в свой рюкзак.

– А как ты узнал, что я здесь?

– Шел за тобой, как же еще? – пожимает плечами Дэлил. – Я видел, как ты забирала свое пальто на перемене. А ты никогда не забираешь пальто на перемене. Ты никогда не выходишь во двор. Ты всегда сидишь в столовой или в библиотеке. Так что я сразу понял, что ты куда-то собралась.

– О, да ты у нас юный Шерлок?

– Мне нравится наблюдать за людьми. Именно поэтому я хочу стать писателем. Хотя, пожалуй, мог бы стать и детективом – это ты верно подметила. А что? Это было бы здорово! Мы могли бы вместе расследовать преступления. Прямо как в сериале «Супруги Харт». Я смотрел его на «UK Gold». Вообще класс! Ты смотрела?

– У меня почти нет времени на телевизор.

Дэлил бросает взгляд на часы.

– Слушай, а не пора ли нам возвращаться? У нас ведь физкультура после обеда.

– Я сегодня не пойду. У меня критические дни. И есть записка от бабушки.

Дэлил кивает.

– Тогда я тоже пропущу физкультуру. Я останусь с тобой – ведь не могу же я бросить своего лучшего друга в трудную минуту. Живот болит, голова раскалывается, настроение плохое. Да я как будто сам все это чувствую!

Элли пытается пнуть его, но он ловко уворачивается.

– Если бы у мужчин тоже были критические дни, для этого уже давно придумали бы лекарство.

Она встает. Дэлил тоже поднимается.

– Куда мы идем?

– Я иду в школу своего брата. А ты идешь обратно. – Элли смотрит на него несколько секунд, склонив голову набок. – Ты умный, Дэлил. Достаточно умный, чтобы найти себя. Найти в чем-то действительно стоящем. Так что не позволяй мне тянуть тебя вниз. Возвращайся в школу.

Дэлил пожимает плечами.

– Меня уже ничему не могут там научить. По крайней мере, тому, что мне действительно интересно. Готов поспорить, мисс Барбер даже не читала Джека Керуака. Так зачем мы идем в школу Джеймса?

Элли вздыхает.

– Ну ты и липучка. Никак от тебя не избавиться. Ладно, пойдем. Нам нужно подготовиться.

Полчаса спустя Элли и Дэлил сидят в приемной в начальной школе Святого Матфея. На стенах висят объявления, информирующие о том, что при посещении школы запрещается фотографировать детей и следует иметь при себе удостоверение личности; все остальное место занято рисунками и картинами в рамках, с самыми разнообразными сюжетами – от дня рождения королевы до футбольных турниров, а на одной из них – дети всех рас, держащиеся за руки вокруг Земли.