Я прыснула в кулак и вернула ему рукописи.

– Знаешь, милая, всё прекрасно! – подытожил наш разговор мистер Эванс. – Но мне будет не хватать Шипящего, его упрямства, занудства и всего остального тоже. Всё думаю, где он и что с ним стало? Боюсь, что раз сам я чуть не умер, а он пропал ещё раньше… то вряд ли он есть где-то на этом свете.

– Ещё поссссскрипим, сссстарая задниццца, – вдруг раздалось с соседней кровати.

Мы оба вздрогнули и …. счастливо рассмеялись.

Хэзер Томпсон поселилась в пригороде Нью-Йорка в небольшом, но очень уютном особняке на два этажа. Это был «подарок» бывшего мужа. Точнее то, чем он смог по обоюдному согласию откупиться от внезапно воскресшей первой жены, которая автоматически сделала его двоежёнцем. Хэзер прекрасно понимала, что спустя столько лет свалилась ему как снег на голову, но и ей как-то надо было обустраивать свою новую жизнь. Дом и ежемесячное содержание она посчитала взаимовыгодной платой.

Появившись после выхода из Лабиринта на том же самом мосту, где и начались все её злоключения, Хэзер вспомнила всю свою прежнюю жизнь. Она вспомнила, как и почему стала женой Льюиса, свои измены нелюбимому мужу и его требование родить ему наследника. Вспомнила она и девочку Кэт, вызволившую её из многолетнего заточения…

Больничная рубашка теперь болталась на ней как огромный мешок грязного болотного цвета и привлекала любопытные взгляды пешеходов. Тело не приобрело упругости молодого тела, но вернулось к своим первоначальным размерам. Босые ноги тут же ощутили все неровности мостовой.

Хэзер отправилась прямиком в дом к бывшему мужу, где затем долго и нудно объясняла стражам порядка, где она находилась всё это время. «Меня похитили неизвестные люди. Жила в другой стране. Языка не знала, ничего не понимала. Младенец погиб». Эта история, повторенная несколько раз, наконец со скрипом уложилась в материалы дела и её оставили в покое. Питер, страшно боявшийся за свою новую и любимую семью, вероятно, немало этому поспособствовал.

Хэзер поймала себя на мысли, что смотрит на бывшего мужа с удивлением и даже с интересом. За годы, проведённые порознь, он возмужал и похорошел. И она не стесняясь, заявила ему об этом. Питер, если и смутился, то не подал вида.

– Просто сейчас я счастлив, Хэз. Я люблю и любим, – просто ответил он.

Она неопределённо пожала плечами и больше ничего не сказала.

Сама Хэзер никого не любила.

Сейчас Хэзер жила одним днём и не пока что не строила никаких планов. Она осторожно пробовала обыкновенную еду, такую непривычную для неё по ощущениям и вкусам и даже находила в этом своеобразное удовольствие.

В зеркало Хэзер смотрела редко. В этой жизни она помнила себя совсем юной девочкой, в Лабиринте она была безобразной толстухой. Быть кем-то средним она пока не привыкла.

В дверь неожиданно кто-то настойчиво постучал, и Хэзер выронила ложку. Сейчас она как раз пробовала новый десерт и абсолютно никого не ждала.

На пороге стояла незнакомая старушка. Про таких говорят «божий одуванчик» – маленькая с копной редких седых волос, слабо трепещущих на ветру. В руке она держала тарелку с чем-то печёным. Судя по запаху – яблочный пирог, определила Хэзер.

– Доброго вечера вам, с новосельем! – тут же затараторила старушка бодрым для своего возраста голосом. – А я вот пришла поприветствовать нового жильца в нашем славном районе. Люди у нас все сплошь интеллигентные и добрые. Ну, если не считать мистера Питерсона! С виду он, конечно, тоже вполне представительный мужчина, но я скажу вам по секрету….

– Нет, нет, нет! Больше никаких секретов, – грубо оборвала её Хэзер.

И закрыла дверь прямо перед носом у изумлённой старушки.

Конец