Я помолчала, размышляя. Новость о том, что где-то у меня есть младшие сводные братья-близнецы, была ошеломительной.

– Сама Хэзер ничего не знает об этом, – вдруг вспомнила я.

– Это я сделал так, чтоб она всё забыла, – подтвердила мама. В её голосе я явно услышала прохладные мстительные нотки. – Я оставила ей только воспоминания на мосту и твоё рождение. Ведь мне пришлось отпустить её тогда. Целых восемь лет она жила безнаказанно и портила жизнь многим людям. А вмешиваться мне было нельзя. Иначе родилась бы уже не ты, а кто-то совершенно другой. Да, это была моя маленькая месть за эти годы. Я не жалею об этом. Так моё наказание имело более сильный эффект. Думаю, ты это поняла из её рассказа. Кстати, сейчас, когда она покинула Лабиринт, память к ней полностью вернулась.

– А не слишком ли сурово ты её наказала? – задумчиво спросила я. – Она говорила, что теперь ей должно быть уже сорок. Зачем же так долго?

– Так было нужно, Кэт. Я должна была изолировать Хэзер от общества. Сейчас её способности менять судьбы людей значительно ослабли, и она уже не представляет такой опасности, как раньше.

– Что ж, тогда понятно. А ребёнок Эмми? – снова спросила я. – Ведь они с Итаном хотели и любили его.

– Да, но Эмми умерла бы при родах, а Итану просто не позволили бы взять ребёнка себе. Малышку передали бы в приют, где она тоже была бы очень несчастна.

Мама развела руками, давая понять, что в этих моментах не стоит сомневаться.

– Как говорит Дар, «слишком много условий», – улыбнулась она, присев ко мне на краешек кровати. – Чистая душа – раз, несчастливый ребёнок – два, ну и собственно сам выбор – три.

– Какой выбор? – не поняла я. – Ты уже не первый раз говоришь о нём.

– Принять Дар или отказаться. Вот какой выбор нужно сделать, Кэт. Ведь следующий носитель – это ты.

Выбор

Мама легонько дотронулась до моей щеки и, загадочно улыбнувшись, произнесла:

– Закрой-ка глаза на секундочку.

Я послушно прикрыла веки и почти сразу ощутила прохладу сначала на губах, затем во рту и, наконец, странный, но в тоже время знакомый привкус на языке. Сглотнув слюну, я почувствовала, что это не что иное, как вкус ванильного мороженого, которое мы с мамой часто покупали, когда ещё жили в Вермонте. Я втянула носом воздух и ко вкусу тут же добавился одурманивающий запах клубники.

– Можно открывать, – прошептала мама мне на ушко, и я почему-то сначала приоткрыла лишь один глаз.

Да, так и есть. Вот оно – большое ведёрко с мороженым – стоит прямо на краю кровати, в него воткнуты две десертные ложки, моя и мамина, а на белоснежной тарелке соблазнительной горкой сложены крупные ягоды, одна краше другой. Рот снова наполнился слюной, а рука сама потянулась за самой аппетитной из них.

– Так нечестно, – пробубнила я, отправляя в рот ещё одну клубнику и почти сразу же нырнув с ложкой в ведёрко. – Это же вкус детства, здесь почему-то совсем другое мороженое. Кстати, а оно настоящее или это просто иллюзия?

– Абсолютно настоящее, так что не хватай помногу, не то подхватишь совсем не иллюзорную ангину, – строго ответила мама и аккуратно зацепила своей ложкой небольшую порцию лакомства.

– Пытаешься меня подкупить? – с хитрым прищуром спросила я, не забывая при этом продолжать с удовольствием угощаться.

– Это самая мелкая мелочь из того, что тебе будет доступно, Кэт. Я всего лишь доставила тебе любимое мороженое. Но я по-прежнему могу телепортироваться. – Мама сделала эффектную паузу, а затем голосом искусителя продолжила: – Хочешь, мы прямо сейчас окажемся в Вермонте? И ты вспомнишь не только вкус детства, но и много других забытых вещей… или людей… Ты можешь прямо сейчас увидеться с Ханной…

Я задумчиво посмотрела на маму и отложила ложку в сторону.

– Нет, не хочу, – уверенно ответила я, вытирая губы тыльной стороной ладони.

– Почему? – вполне искренне удивилась мама.

– Боюсь, наша встреча будет совсем не такой как в моих мечтах. И я буду разочарована. Мы выросли, мам. Время сделало нас другими.

Мама кивнула, соглашаясь с моими доводами, но затем её глаза снова хитро блеснули.

– Ненадолго заглянуть в прошлое пока что мне тоже по силам. Там, где вы обе прежние…

– Хорошо, я подумаю, – засмеялась я. – Но ты не убедила меня, – добавила я тут же серьезным тоном. – Зачем мне становиться волшебницей, если я не могу сделать самое главное из того, что хочу? Спасти тебя!

– Кэт, все люди когда-то заканчивают свой жизненный путь, – мягко произнесла мама. – Ты ведь давно допускала такую мысль относительно меня, не отрицай.

– Да, но сейчас всё иначе! – воскликнула я. – Ты убеждаешь меня принять этот самый… Дар… Но как только я сделаю это, ты… уйдешь?!

– Не сразу. Сначала я научу тебя, как установить контакт с ним, как управлять твоими новыми способностями. Подумай только, какие перспективы и возможности пред тобой откроются! В первой жизни ты можешь, как и мечтала, стать известной художницей, объездить весь мир со своими картинами. И, поверь, они будут бесподобны! Хотя, знаешь, – улыбнулась мама, – для этого тебе вовсе не нужна магия. Ты способна добиться всего своим безусловным талантом.

– Спасибо, – прошептала я.

– А ещё я расскажу тебе, какова цена всему этому, – неожиданно закончила она.

– Есть ещё и цена? – изумилась я.

– Конечно, Кэтти. У всего есть цена. – Взгляд мамы потускнел, прежняя веселость, похоже, окончательно испарилась.

– Очень интересно. – Я демонстративно скрестила руки на груди, приготовившись услышать что-то необычное.

И мама не заставила себя долго ждать, произнеся напряжённым голосом:

– Дар не выносит Любви, Кэт. Поэтому носители никогда её не испытывают.

– Что это ещё за бред! – фыркнула я. – Разве ты меня не любишь?

– Разумеется, люблю. Ты – лучшее, что случилось со мной за всю мою долгую жизнь. Но тебя мне позволено любить, – с нажимом произнесла мама.

– Что это значит? – в который раз нахмурилась я в недоумении. – А кого тогда не позволено?

– Мужчин, – вздохнула она. – А ещё своих собственных детей. Поэтому у меня их никогда и не было. Всё дело в том, Кэт, что Любовь – это такая необузданная и непредсказуемая стихия, которая способна смести абсолютно всё на своём пути. Влюблённая женщина, да ещё и с такими способностями как у меня, может натворить очень больших бед. И даже Дар не сможет сдержать её в этом. Поэтому если ты принимаешь одно, то отказываешься от другого. Это и есть цена.

Я тряхнула головой, будто стряхивая с себя абсурдность только что услышанного.

– Бред какой-то, – снова пробормотала я. – Ну, а дети? С ними то, что не так?