Скандинав держался очень напряженно, он опасался столкнуться нос к носу с каким-нибудь друидом и вдобавок боялся потерять из виду своего проводника, – сделав всего каких-то полтысячи шагов, он вполне осознал, что даже пути назад уже не найдет, потому почти не видел ошеломляющую, невыразимую, могущественную красоту пещер, через которые проходил. Магический свет, почти не ощутимый глазом, но позволяющий все вокруг видеть, четко вычерчивал и соляные столпы – сталактиты, сталагмиты и те, что сливались друг с другом, образуя затейливые колонны, и друзы хрусталя и полудрагоценных камней, золотые и серебряные жилы. Альв тут явно чувствовал себя, как дома, и в этом не было ничего странного, ведь любое подземное местечко и было его домом, потому он ковыляя вперед довольно быстро.

Потом по сторонам прохода пошли ниши, и, заглянув в одну из них, Агнар с неприятным изумлением обнаружил что-то, напоминающее человеческие нетленные мощи.

– Послушай, неужели здесь гробница! – вздохнул он.

Подземный альв недовольно обернулся.

– Конечно. Гробница, где покоятся главы круга друидов Островов со времен Золотого Венца, и святилище – оно левее, и сокровищница – она правее. Тут много чего есть. Куда тебе надо-то? Наружу, или в одно из священных мест?

– Наружу, – викинг из любопытства заглянул в одну из ниш.

Внутри, окутанное длинной белой пеленой, лежало тело человека, судя по всему, очень высокого и могучего при жизни. Даже теперь поражала ширина его плеч, крупная голова и ступни, длинные пальцы сухих рук, скрещенных на груди. В нише едва различимо пахло медом, цветочной пыльцой и пылью. Ладони, покоящиеся на белой пелене, явно постеленной на много веков позже, чем к этому друиду пришла смерть, придерживали выточенную из прозрачного камня безделушку с цепочкой белого металла.

Скандинав из любопытства потянул за цепочку, и безделушка на удивление легко выскочила из сухих мертвых ладоней. Это оказался равносторонний хрустальный крест. Неведомый мастер умудрился вставить в перекрестье крупный огненно-алый рубин, да так искусно, что возникало полное впечатление – ограненный октокаэдром камень изначально находился в толще хрусталя, из которого вырезали крест. Цепочка крепилась к кольцу, кончики которого оплетали один из лучей, будто плющ ветку.

Повертев вещицу, Агнар решительно надел ее себе на шею. Почему – он и сам не понял.

– Ну, что? – решительно спросил он альва. – Идем?

– Да идем, идем. Только тебя и жду, – и хмыкнул себе в усы.

Спрятав крест под одеждой, – вещица показалась ему теплой, будто солнцем нагретой, – викинг удивился собственному равнодушию. Казалось, теперь чувство страха и вовсе покинуло его.

– А лес ты знаешь, а? – спросил он своего проводника.

– Ну… так.

– От выхода из этого подземного лабиринта до края священного леса далеко?

– До того места, где сила больше не чувствуется? Ну… Для тебя – не так и много.

– К рассвету успею?

– Смотря как пойдешь.

– Ясно, – проворчал молодой мастер.

До самого конца череды пещер он молчал, внимательно, с подозрением следя за каждым движением волшебного существа. Правда, добравшись до самой последней – высокой, чуть влажной, с мокрыми стенами, источенными множеством промоин, но с низеньким, только ползком пролезть, выходом, – он немедленно остановился.

– Все. Дальше не пойду. Снаружи уже почти рассвело. Отсюда ты и сам выберешься.

– А что выход такой маленький?

– А ты хочешь тот, что побольше? Там сейчас людей полным-полно…

– Нет-нет, меня вполне устраивает этот. Он точно ведет в лес?

– А куда еще?

– Ну, мало ли… Сейчас посмотрю, – викинг подошел к проему и с трудом выглянул наружу.

Солнце еще не встало, небо затягивала сероватая хмарь, по земле полз липкий, влажный туман. Несмотря на канун Бельтайна, холод пробирал до костей, как это бывает ранним утром. Пахло влагой и мокрой хвоей, и лес, начинавшийся лишь в паре десятков шагов от нагромождения валунов, казался на удивление скучным. Такой же лес, что и вблизи Агнарова поместья в Нейстрии, куда бабы ходят за грибами и ягодами, а мужики – за дровами.

Викинг вздохнул и, вернувшись в пещеру, кивнул нетерпеливо переминающемуся с ноги на ногу подземному альву:

– Ладно. Ты свободен.

В тот же миг малыш с окладистой бородой и кривенькими ножками растворился в полутьме пещеры.

Агнар благополучно сумел выбраться из священного леса до восхода солнца, но и после того еще долго не решался остановиться и отдохнуть. Страх быть пойманным гнал его вперед, будто пламя лесного пожара. Теперь, выбравшись из священного леса с таким трудом, но вполне благополучно, он больше не хотел рисковать и погубить свою удачу по собственной глупости или неосмотрительности. Окончательно обессилев, викинг забился глубоко в зелень и уснул на удивление чутким сном.

Сон был глубокий, прервать его не удалось бы, пожалуй, даже угольку, упавшему на руку скандинава, однако мужчина не провалился в тусклую бесцветную бездну, где нет ничего, только отдохновение – он слышал шелест листьев, шепот ветра в ветвях, видел, как качаются перед лицом разлапистые папоротники.

Он и раньше удивлялся тому, насколько рано на Острова приходит весна, особенно если сравнивать с его родной Норвегией, но на этот раз приход ее показался ранним даже самим британцам. Время Бельтайна они вычисляли по фазам луны, и, хотя к этому моменту листья только-только должны были развернуться, выбравшись из почек, а трава еще и до колена не доставала, все вокруг внезапно расцвело, и за каких-то несколько дней весна превратилась в раннее лето. Молодые селяне ликовали, более старшие качали головами и приговаривали: «Ничего хорошего в этом нет, если так все цветет сейчас, то, возможно, позже будет заморозок. Останемся без яблок и ягод, а может, еще и без хлеба».

Викинг вспомнил об этом во сне. «Заморозки? Ну, пусть будут заморозки. Выкручусь как-нибудь. Все-таки, уже не зима…» Потом он увидел Маху, которая подошла к нему, присела на землю рядом и погладила его по лицу. Ее прикосновение было совсем легким, будто паутинка или пушинка одуванчика. Сначала Агнар воспринял это будто нечто совершенно нормальное, потом сообразил, что Махе здесь взяться неоткуда, подскочил, с трудом стряхивая с себя сон… Рядом не было никого, только лес смыкал над его головой шуршащие кроны, да папоротники качались перед лицом.

Несколько минут скандинав приходил в себя. Он вспомнил бессонную ночь в священном лесу друидов, потом целый день в пути, и вот теперь, поспав совсем немного, не может снова улечься, чтоб дальше отдыхать, – надо подниматься и идти. Чем дальше он уйдет от места, где его могут начать искать, тем лучше. «Интересно, ищут ли они меня в лесах, окружающих селение, задушенным и уже давно посиневшим? – весело подумал Агнар. – Пусть ищут»…