В это же мгновенье один из стражников, который был не знаком Айрин и Дэниелу, взял в руки меч и подлетел к Медифь и ее отцу.

– Ты не посмеешь! – крикнул он и замахнулся на них. Девушка отпрянула от неожиданности и этим спасла себе жизнь. В мгновение ока возле нее оказался второй охранник и закрыл ее собой, выставив вперед меч. Медифь прильнула к отцу, и тот обнял ее одной рукой, прижав к себе. Даже в сумрачном свете луны было видно, как она дрожит всем телом. Несколько мучительно долгих минут охранники сражались, после чего тот, что напал на отца и дочь, рухнул камнем у ног Винда Вандеринга.

– Все кончилось, – обратился победивший к девушке. – Не нужно бояться.

Отец Медифь встрепенулся, взял дочь за руку и потянул за собой. Несколько шагов она покорно шла за ним, а потом вдруг отняла руку и остановилась.

– Нам нужно уплыть из этой страны как можно скорее, – твердо сказал мужчина.

– Не волнуйтесь, ваша дочь в безопасности, – как можно убедительнее произнес Вандеринг.

– Да как ты смеешь говорить такое после всего, что произошло! – накинулся было отец на охранника, но бросив быстрый взгляд на меч, который тот и не думал использовать, осекся и снова переключил внимание на дочь. – Пойдем, Медифь, нам надо спешить.

– Папа… – произнесла девушка и остановилась в нерешительности.

– Идем со мной, – заговорил ее отец быстрее, – сядем на корабль и уедем. Сколько еще подобного может произойти с тобой в этой стране!

Девушка нерешительно посмотрела сначала в сторону корабля, а потом в сторону выхода из порта.

Охранник вдруг почтительно поклонился Медифь и начал свою речь, не слишком привычную для простого стражника:

– То, что сейчас произошло – явление вполне закономерное. Есть недовольные властью нашего правителя. Некоторые из них готовы на многое, чтобы насолить ему, заставить страдать. Сулейман… он так любит Медифь, что не заметить это невозможно. И все понимают: если с ней что-то случится, он будет очень страдать. Но сегодняшнее происшествие связано совсем не с обладанием Сулейманом престолом. Тот, что погиб, – Вандеринг указал на охранника, – не простой человек. Сулейман приставил смотреть за вашей дочерью лучших, но немного не рассчитал. Павший в бою мечтал выдать за Сулеймана свою племянницу, но тот выбрал вашу дочь – Медифь. И этот не мог ей просить. Простить, что она тоже полюбила. Так что причина не в Сулеймане и его правлении – дело в вашей дочери.

– Да как ты смеешь говорить со мной таким тоном! – вскипел отец.

– Прошу, дослушайте меня, – продолжил Вандеринг. – Да, вы можете сейчас уехать, забрав девушку. Посчитав, что этим спасаете ее. Только опасности могут подстерегать где угодно. Ваша дочь очень красива и умна… – Он почтительно поклонился. – А ревность и зависть – неизбежные спутники этих достоинств. Где бы человек, ими обладающий, ни находился. И от чего вы собираетесь ее сейчас спасти? От любви? Но гарантировать спокойной жизни на родине, с другим мужчиной, при таких данных – ей также никто не сможет. Да и будет ли счастлива Медифь вдали от того, кого любит – неизвестно.

– Полюбит еще кого-нибудь, – уже не так решительно произнес отец Медифь.

– Нельзя быть уверенным в этом абсолютно. Подобные чувства встречаются нечасто. На что вы обрекаете свою дочь – на страдания? На жизнь без любви?

– Там я смогу защитить ее!

– Сможете? Вы испугались моего меча, что уж говорить, если их будет несколько. А Сулейман ее точно защитит. Поверьте мне.

– Но сейчас… – начал отец Медифь.

– Сейчас? Разве он только что не защитил ее от человека, пытавшегося лишить ее жизни? И как бы ни хотелось мне вам напоминать, сделал он это не вашими руками.

– Да как ты смеешь! Простолюдин будет указывать мне!

– Папа! – назидательно произнесла Медифь. – Этот господин – родственник Сулеймана, поэтому он выше тебя по статусу.

– Не поверю, что он послал охранять кого-то из знати!

– Не можете уверовать, что Сулейман настолько любит вашу дочь, что отправил с ней особ королевской крови? Зря.

– Это так, папа, – кивнула Медифь. – И я думаю, он прав. Что ждет меня там, на том берегу моря? Жизнь, в которой, возможно, никогда не будет любви? Нет, я остаюсь здесь. Я провожу тебя на судно, и ты поедешь домой и скажешь, что со мной все хорошо и я счастлива.

Медифь повернулась в сторону одного из кораблей и молча пошла к тому месту, где он покачивался на волнах, убаюкивая находившихся на борту. Отец несколько секунд смотрел на нее, потом чуть качнул головой и устремился за дочерью. А когда догнал, просто молча пошел рядом. В молчании они прошли те несколько шагов, что оставались до судна. После чего девушка остановилась и обняла мужчину на прощанье. Разомкнув длившиеся несколько секунд объятья, она что-то быстро сказала ему и чуть подтолкнула к трапу. Подождала, пока он поднимется на борт, и помахала рукой. А потом развернулась и быстро-быстро пошла к выходу из порта. Охранник пошел следом.

Айрин с Дэниелом двинулись за ними. Ряды лавочек немного посветлели, разбуженные начинающимся восходом солнца. Но их обитатели все еще спали перед длинным трудовым днем. Медифь не плакала. Айрин могла сказать это с полной уверенностью, так как девушка прошла мимо нее, когда выходила из порта. Да и потом Айрин шла с ней очень близко, чтобы заметить слезы, если бы те непрошенными ручейками устремились из глаз Медифь.

Неожиданно, почти у самого конца торгового ряда, из рукава следовавшего за Медифь Вандеринга что-то выпало. Да так и осталось лежать на каменной дорожке, незамеченное обладателем.

Айрин, шедшая следом, увидела пропажу и наклонилась, чтобы поднять. В ее руках оказался небольшой золотой кружок на цепочке – что-то вроде монеты с дырочкой.

Она хотела догнать охранника, чтобы вернуть ему потерю, но того и след простыл. Тогда она поравнялась с Медифь. И, несмотря на все протесты Дэниела, которые он молча выказывал, окликнула девушку. Медифь не отозвалась. Тогда Айрин забежала вперед и встала перед ней. Бесполезно. Медифь ее не слышала и не видела.

А как только они подошли к площади с повозками, невеста Сулеймана и вовсе словно испарилась в предрассветной дымке.

Айрин поозиралась по сторонам, но ничего не увидела. И решила, что лучшим сейчас будет сесть в повозку, спрятавшись от посторонних глаз. Ведь неизвестно, сколько им еще предстоит пробыть в этом городе и на этой площади. И стоит ли двигаться в Аланью в надежде, что они преодолеют не только несколько километров, но и несколько веков.

Да, ночью их не замечали, но что будет, когда совсем рассветет – неизвестно. А их одежда хоть и была похожей на ту, что носили в этом столетии, но все же не полностью соответствовала ей.

Но все проблемы неожиданно рассеялись сами собой – как только они сели в повозку, она тут же превратилась в автомобиль, а на улице вновь засиял красками день.