– Еще раз отзовешься невежливо о моей невесте, Гровер, и переломом носа не отделаешься, – идеально спокойно заявил Джей.

– Невесте? – переспросила какая-то пожилая леди, чудом пробившаяся в первые ряды зрителей. – Ах, как трогательно! Ах, эти Карлайлы! Руперт, – позвала она неожиданно пронзительно: – Где ты, Руперт! Твой сын влюбился!

– Не отвлекай моего мальчика, Эмили, – послышался где-то рядом голос Малфоя-Карлайла-старшего.

Весьма вовремя. Джентльмен, чем-то похожий на куницу, скомандовал начало благородного бокса.

Я широко раскрыла глаза, хотя больше всего на свете мне хотелось зажмуриться. Вдруг этот рыжий Гровер одолеет Джея?! В первый раз на стороне Джея было преимущество внезапности, а сейчас…

Сейчас сэру Бизону было пофиг на преимущества. Он как-то хитро ударил, блокировал, пропустил удар в бок, снова ударил – и Гровер отлетел. Был бы ринг – на канаты. А так – просто на руки джентльменам. Из его носа хлестала кровь, заливая белоснежную рубашку. Кто-то уже прикладывал ему лед, кто-то обменивался ставками. Кто-то считал: десять, девять…

Мне было все равно.

Я видела только Джея.

Он обернулся ко мне. Из его синих, как небо, глаз уходила злость – и сменялась нежностью. Он протянул ко мне руку, позвал:

– Рейнбоу? Только не вздумай плакать.

– Я не плачу. Не дождешься. Ты, бизон бешеный!

– Ага. Бизон бешеный, – светло улыбнулся Джей и притянул меня к себе. – Выйдешь за меня замуж, Рейнбоу? Я люблю тебя.

– Сумасшедший бешеный бизон. Я тоже люблю тебя. Но я еще не развелась.

– Ерунда, ты моя и только моя. И если кто-то посмеет тянуть к тебе руки, оборву.

– Злой Бизон, – прошептала я и уткнулась в грудь Джея.

– Все хорошо, Рейнбоу. Правда, все хорошо. Идем отсюда, драться с Кэм мне как-то не хочется. Это неспортивно.

О боже. Кэм. Я совсем о ней забыла! Впрочем… Плевать. Теперь леди Камилла – проблема Кисы, а не моя.

– Ага, идем, – согласилась я, позволяя накинуть себе на плечи белый смокинг, согретый теплом его тела, пахнущий им. Моим сэром Бизоном.

Кажется, по дороге к выходу кто-то пытался о чем-то спросить Джея. Он даже что-то отвечал. Кажется. Я не прислушивалась. В моей голове все еще было легко и пусто. Непривычно пусто без чужих проблем, без чужой дури и чужой ответственности. Легко, как никогда раньше.

И мне это нравилось!

Садиться на заднее сиденье белого «Бентли», рядом с Джеем, и прислоняться к нему – тоже нравилось. Его рука на моих плечах. Его губы у моего виска. Его нежный шепот…

– …хочу тебя, Рейнбоу, – и его рука под моей юбкой.

Очень настойчивая рука. Жадная. Джей добрался до резинки чулок и гладил мою ногу, подкрадываясь к трусикам. Уже влажным.

– Я тоже, – призналась я, раздвигая ноги, и едва не застонала в голос, когда его пальцы коснулись самого чувствительного местечка и пустили по моему телу волну томительного жара.

Он шептал что-то еще нежное, лаская меня, и смотрел мне в глаза – пристально, не отрываясь. Я чувствовала, как сильно он возбужден, видела пересохшие от желания губы, слышала его неглубокое, быстрое дыхание. Ощущала вибрацию мощного автомобильного мотора. И меня уносило. Или меня, или мою крышу, или все сразу. Я даже про шофера впереди забыла – и не вспомнила бы, если бы не резкий поворот, прижавший меня еще ближе к Джею.

Но меня и это не остановило. Сегодня я приняла важное решение: плевать на чужое мнение. Вот и буду ему следовать. А еще признаюсь себе честно, что меня это отчаянно заводит – вот так отдаваться Джею на заднем сиденье его машины, зная, что шофер все видит и слышит.

– Плохая девочка, – невыносимо довольно шепнул Джей, усиливая напор пальцев.

– Очень плохая, милорд, – пьяно улыбнулась я, провела языком по нижней губе и нащупала ладонью горячую твердость его члена. Все еще скрытого под белыми брюками.

Джей со стоном накрыл мой рот своим, а пальцами скользнул внутрь меня. О боже, как это было сладко! До звона в ушах, до искр из глаз, до ослепительно сладкой судороги…

Кажется, я все же закричала от наслаждения. А он поймал мой крик губами, выпил его, ворвался в мой рот языком, подался бедрами вперед, плотнее вжимаясь в мою руку, дразня меня близостью мощного, желанного до темноты перед глазами тела.

– Что ты со мной делаешь, Рейнбоу? – тихо, почти жалобно спросил он, когда я нащупала наконец молнию на его штанах и потянула ее вниз.

– То, что и положено делать плохой девочке. Я хочу тебя, сэр Бизон. Сейчас, – и в доказательство своих слов я просунула руку ему в трусы, обхватила гладкий ствол и сжала.

Он застонал, тяжело сглотнул… и велел:

– Повернись.

Я не совсем поняла, как и куда – но Джей мне помог. Чувствовался богатый опыт, да. И мне это тоже нравилось. До головокружения. Вся эта отчаянная непристойность, теснота, неуместность, даже унизительность моей позы – на четвереньках, с задранной на голову юбкой, без трусов, но в чулках и туфлях, и проносящиеся за окном машины деревья, другие машины… И сильные, почти грубые толчки толстого члена во мне, и его рука, зажимающая мне рот, чтобы я не слишком громко орала, а потом – его собственный полурык-полустон:

– Рейнбоу… Святые каракатицы, Рейнбоу…

– Вы проголодались, мой лорд? – томно протянула я и покачала бедрами.

– Здесь чертовски тесно.

– Здесь? – переспросила я, сжавшись вокруг его по-прежнему стоящего члена.

– Да. – Джей снова в меня толкнулся. – Здесь. – И снова. – В тебе. – И снова. – Ты… делаешь из меня… мальчишку… моя леди…

Следующие несколько минут мы не разговаривали – на заднем сиденье, в самом деле, чертовски тесно и неудобно. Но зато так сладко! И плевать, что мое платье измялось, испачкалось и наверняка порвалось. По крайней мере, я пару раз слышала подозрительный треск ткани. Хотя быть может это трещала рубашка Джея – смокинг он так и не надел.

Мне было плевать на платье. Плевать на все. Мне хорошо – и точка.

Мне было хорошо и плевать на все и тогда, когда Джей помог мне устроиться: лежа головой у себя на коленях, спиной на сиденье. Правда, ноги пришлось согнуть. Мне было хорошо, и когда он спросил:

– Почему твой телефон не отвечал?

– Поль забрал перед приемом, чтобы я не отвлекалась. Кажется, так у него и остался.

– Может, ну его в Темзу?

– Ага, – согласилась я, – и телефон, и Поля – в Темзу… Черт. Нельзя телефон в Темзу…

Я зажмурилась, не желая возвращаться в реальность и вспоминать все, что связано с чертовым телефоном.

– Ну ладно, нельзя так нельзя, – на удивление покладисто ответил Джей и, вытянув из кармана брошенного на сиденье смокинга свой телефон, кому-то позвонил.