Он ответил не сразу, а продолжал цедить мелкими глотками свой кофе. Как ни странно, Элизабет почувствовала, что вовсе не получает от своей победы того удовольствия, на которое рассчитывала. Джонатан Харли казался измученным, на висках у него пробивалась седина. Во время их первой встречи ничего подобного не было, или она просто не заметила? На нем был прекрасный угольно-серый костюм-тройка, шелковый галстук с консервативным рисунком красиво выделялся на фоне белоснежной рубашки. Она терпеливо ждала, пока Джонатан не начнет умолять о пощаде.

— Я приехал сказать вам, что продам свою компанию, если ко времени выплаты долга не смогу возвратить заем.

— Ах.

Так, значит, он капитулировал полностью и не будет валяться у нее в ногах, пытаясь ее разжалобить.

— Вы приняли мудрое решение, мистер Харли. Однако мне бы хотелось, чтобы наш торг состоялся немедленно.

«Ни в коем случае, леди!»

— Не думаю, миссис Карлтон, что это возможно, — ответил Джонатан непринужденно. — Я еще не готов признать свое поражение. Вы понимаете меня?

— Да, я могу понять. И тем не менее совершенно ясно, если трезво взглянуть на ваши финансовые обязательства, что у вас не будет денег, чтобы возвратить долг, когда я этого потребую. Вы потратили деньги на укрупнение своей компании, что полностью обескровило ваш счет. И сбыт продукции не расширился до такой степени, как вам бы хотелось.

— Это произойдет.

— И у вас возникли проблемы с профсоюзами, или вот-вот возникнут.

— Верно. Вы очень хорошо информированы, мэм.

Он огляделся. Если бы он имел возможность распродать обстановку этого чертова офиса, вероятно, ему удалось бы разрешить все свои денежные проблемы.

— Конечно.

Она старалась не выдать своих чувств, держаться совершенно спокойно и профессионально.., ну, возможно, самую малость позлорадствовать. Он позволил себе так зарваться, вел себя так грубо, низко, даже жестоко.

— Итак, — сказал он, глядя ей прямо в глаза, — какова наша позиция сегодня и какова точка опоры?

— Не думаю, мистер Харли, что у вас вообще есть точка опоры, — ответила Элизабет, позволив себе лишь малую толику злорадства.

Джонатан ощутил, что ворот душит его, что он слишком тугой, но он не мог не понимать, что заслужил подобную шпильку. Элизабет взяла ручку с золотым пером и начала не без изящества играть ею. Он внимательно наблюдал за ее ртом, слушая, как она продолжает:

— По правде говоря, мистер Харли, у меня есть искушение вернуться к предложению, которое я сделала вам. Сделала с самыми лучшими намерениями и очень выгодное, если припоминаете.

— Я был ужасно невежлив с вами. С моей стороны это было неприлично.

Как ни странно, его слова вовсе не прозвучали как извинение. Заученная фраза, будто бы отрепетированная заранее.

— Да, это было неразумно с вашей стороны. Могу я спросить, почему вы так себя вели, мистер Харли? Почему вы набросились на меня с таким ожесточением?

— Я не хочу продавать свою компанию. Никому не хочу ее продавать. Она моя и всегда была моей. В этом случае я был бы груб с самим Господом Богом.

— Понимаю.

— Возможно, и понимаете.

— Я не убивала своего мужа, мистер Харли. Не успев произнести роковые слова, Элизабет вздрогнула. Она не собиралась говорить этому человеку ничего подобного, у нее было ощущение, будто ее ударили, только на этот раз она сама подставилась.

— Присяжные приняли вашу сторону, — сказал он, пожимая плечами, но вместе с тем наблюдая за нею и понимая, что эти слова просто сорвались у нее с языка, и оставалось гадать — почему. И снова на короткое время она показалась ему живым человеческим существом, настолько живым и подлинным, что он почувствовал неловкость. Он должен был отпустить ее в ее стихию-океан и позволить ей снова принять обличье барракуды.

"Ладно, — подумала Элизабет, — раз я начала разговор, то должна довести его до конца”.

— Собственно говоря, присяжные поверили не мне, а доктору Кристиану Хантеру. И он вовсе не мой любовник.

И снова Элизабет удивила его. Зачем говорить все это? Он понятия не имел, как ей отвечать, вероятно, следовало извиниться, что он и сделал против воли:

— Возможно, все так и есть. Я не должен был так набрасываться на вас.

Он сделал над собой усилие и улыбнулся.

— Право же, мадам, я вовсе не такой хам и шовинист, каким показался. Как я уже сказал, по всей вероятности, я бы проявил жестокость и к самому Господу Богу.

«Прекрати, Элизабет! Ради» всего святого, остановись!” Она умела распознать искреннее извинение, когда слышала его, но сейчас не обратила на него внимания. Ее голос стал размеренным и холодным — ей удалось овладеть собой.

— А теперь, мистер Харли, вернемся к делам. Так вы отказываетесь продать мне вашу компанию немедленно?

— Да, отказываюсь.

— Цена, которую я вам предлагаю, с каждой неделей промедления будет снижаться. Он пожал плечами.

— Вам решать, мэм.

— Есть кое-что еще, мистер Харли, что вы должны полностью осознать. Я располагаю кое-какой информацией о компаниях, не заинтересованных в том, чтобы их покупали. Они стараются найти так называемого “белого рыцаря”, кажется, так это называется. Другого покупателя.

— Я разбираюсь в терминологии, миссис Карл-тон.

— Да, — сказала она. — Итак, я собираюсь предложить вам следующее: если вы подпишете законное соглашение о том, что в случае невозможности отдать долг продадите компанию мне и никому другому, в обмен на это я оставлю в силе свое первоначальное предложение.

— А если я откажусь?

— Уверяю вас, мистер Харли, я буду в курсе каждого вашего шага. Если вы попытаетесь найти, например, какую-нибудь другую компанию, с которой пожелаете слиться, я узнаю об этом и уничтожу вас.

— Вот это разговор по существу, — ответил он. Его голос все еще оставался спокойным, он следил за своей речью, хотя эта чертова баба вызывала у него желание задушить ее голыми руками. Он смотрел на ее кремового цвета блузку с высоким воротом, и ему хотелось рассмеяться над самим собой. На мгновение мелькнула мысль: почему она не носит драгоценностей? Конечно, у нее достаточно денег, чтобы купить даже целый ювелирный магазин.

— Я не шучу, мистер Харли.

— Миссис Карлтон, — ответил он спокойно, глядя ей прямо в лицо, — могу вас заверить, что я никому не продам свою компанию.

— Никому другому, мистер Харли.

— Как вам будет угодно. Он снова пожал плечами.

— У вас нет выбора!

Он только улыбнулся. У Элизабет возникло желание ударить его, такое сильное, что руки сами сжались в кулаки. Почувствовав, что Харли это заметил, она быстро распрямила согнутые пальцы.